Я ухмыляюсь:
— Меня в прошлой жизни слишком часто обманывали. Не поверишь — надоело, жуть.
— Мы никого не обманываем.
— Ты сама-то пробовала?
— Нет, — слишком поспешно отвечает она и отводит взгляд.
Я вдруг вспоминаю, что она почти вдвое младше меня. Мог бы я быть ее папашей, если бы вовремя подсуетился? Пожалуй.
— Ты очень красивая, — говорю я (она недоверчиво смотрит на меня), — но врать старшим нехорошо.
Играем в молчанку. И только когда кабина останавливается, она вдруг не выдерживает и выдает:
— Без нее никак. Понимаете?
— Нет, — отвечаю я.
Судя по запаху, пару дней назад здесь кто-то скончался. Хотелось бы, чтобы покойного все-таки предали земле. Неподалеку от выхода со станции меня настигает телефонный звонок.
(Приятный женский голос) — Встречаемся завтра в восемь.
(Я) — Это смотря зачем.
(Приятный женский голос) — Я насчет синтезатора… Ой, извините.
Она отключается. Жаль. Бегу домой — первый за год с лишним раз, когда я действительно рискую опоздать. Первый за год с лишним раз, когда исчезло все, к чему уже привык за этот год с лишним — снег, холод, тучи, — исчезли. Я уже успел забыть, как это — не зябнуть. Интересно знать, связаны ли эти два события между собой?
Вбегаю в новый, построенный по довольно идиотскому проекту дом — согласно этому проекту, например, третий, боковой, лифт открывается прямиком в мою квартиру. Но эти лифты пока хотя бы действуют. За что уважаю. На больших круглых часах на кухне — ровно час дня. Что-то не то. На телефоне — одиннадцать с четвертью. Где не так? Хватаю сумку, выскакиваю обратно.
Опять телефон.
— Да?
— Скажи, ты сегодня очень занят?
Это еще что за новости? Нет, и телефон, и голос знакомые, но что ей-то сейчас надо?
— Ты не насчет синтезатора? — интересуюсь я.
Собеседница подвисает.
— Ладно, смотри. У меня еще два адреса в двух разных концах Москвы — и я весь твой.
— Я буду ждать здесь, — произносит она и отключается.
Блин, логика. Где «здесь»? А-а, понятно, где. У меня на экране телефона карта и адрес. Прекрасно. Похоже, какое-то кафе.
Большой холл давно построенного, но так и не использованного по назначению торгового центра. Нуждается в отделке, уборке и дизайне, но в принципе можно было бы и приобрести, были бы деньги. Странная группа людей.
Пять человек, одетых в черные костюмы, стоят — руки за спину, ноги на ширине плеч — полукругом. Два человека — в джинсах, куртках и кроссовках — сидят на стульях спинами к полукругу. И еще один… Ба, да это же я. Да, так вот, я расхаживаю перед этими двумя. Я настроен вещать и ораторствовать, спасайся кто может.
— Итак, господа. Давайте проясним. Вы — посредники. Стало быть, вы находитесь где-то между торговцами и потребителями надежды.
— Это не запрещено, — быстро говорит один из них, тот, что в наглухо застегнутой красной куртке.
— Правильно. Строго говоря, противозаконно сейчас поступаем мы, — я обвожу охранников взглядом, — Но я предпочел бы, чтобы это осталось между нами и готов принести вам свои самые искренние извинения. К сожалению, вы оба проигнорировали мое приглашение без объяснения причин, поэтому нам и пришлось… Впрочем, у вас, наверное, есть вопросы?
— Что вам нужно? — спрашивает первый.
— Не торопитесь. Вы ведь тоже употребляете ее, не так ли?
Они переглядываются.
— Отвечать необязательно. Я предлагаю бросить вам это дело. Вы можете и дальше торговать, но сами — ну не надо вам это, — тут я делаю брезгливое лицо, — ни к чему оно вам.
— Это все, чего вы хотите? — прорезается второй, в белой расстегнутой куртке и клетчатой рубашке.
— Да. Разумеется, если вы дадите нам списки курьеров и клиентов — или и тех и других, — это будет совсем хорошо, но, — я поднимаю руки, — только по желанию.
— А если нет? — это опять первый.
— Вы, кажется, не понимаете, что происходит. Решать будете вы. Я предлагаю вам, — тут я похлопываю по плечу второго, обходя их сбоку, — стать свидетелями.
— А сейчас мы кто? — спрашивает первый, а второй просто смотрит на меня снизу вверх.
Я улыбаюсь, встаю позади них, кладу руки на спинки пластиковых стульев и наклоняюсь вперед, оказываясь между ними.
— Сейчас вы, господа, квалифицируетесь в качестве потерпевших. Я попробую вам объяснить, — я выпрямляюсь и обхожу их вокруг, — Смотрите. У нас есть организм, так? Он, этот организм, вырабатывает некую весьма важную субстанцию. А потом он вдруг начинает получать эту субстанцию извне. Что у нас получается? У нас получается избыток этой субстанции и, во избежание передозировки, наш организм перестает эту субстанцию вырабатывать. Так? Так. И что же произойдет с организмом тогда, когда у него эту важную, я бы сказал — жизненно необходимую субстанцию внезапно отнимут?