Все смотрели на нее, пожирали ее глазами полными восхищения, преклонения или просто спокойного смирения – дама в платье с брошкой сидела с неестественно прямой спиной, и по ее лицу я понял, что она привыкла смотреть на людей свысока, но не в этот раз, сейчас она напоминала послушную школьницу. Телохранители, выстроившиеся вдоль стен, смотрели на нас с тем же спокойным равнодушием. Однако я чувствовал их готовность, их внимательность, их силу. Один кивок, и они вышвырнут отсюда любого, кто посмеет не угодить госпоже. Что будет дальше с этим беднягой? Я не хотел об этом думать.
- Называйте меня Мадам, - она слегка наклонила голову и улыбнулась легкой, вежливой улыбкой гейши, - я буду встречать вас каждый раз и буду хозяйкой каждого вечера.
Свет от камина и мягких светильников делал ее то совсем юной, я мог поклясться, что ей не больше 25-ти, то женщиной в расцвете сексуальности – 33-38-ми лет. Но в любом виде она была прекрасна, шикарна, недостижима.
- В решении любых вопросов вам следует обращаться ко мне.
Мы молча слушали, как завороженные глядя на нее. Я ждал, что сейчас она представит своих охранников, хотя бы близнецов (которые так и стояли у нее за спиной, как два ангела, такие же прекрасные и могучие), может, объяснит, кто они и какую функцию выполняют, но она перешла к следующему пункту повестки.
- А теперь о самом главном – о Правилах нашего Клуба.
Она сделала паузу и остановилась взглядом на каждом госте, скажу честно, под ее взглядом мне стало неуютно, в душе снова забилась тревога, как пойманная в сети птичка. Этот взгляд был твердым и холодным, как оружейная сталь.
- Хочу подчеркнуть: эти Правила незыблемы, они не будут обсуждаться и не будут игнорироваться. Ни одного раза.
В ее голосе, всё таком же красивом и отнюдь не громком, было столько силы и повеления, что меня пробрал ужас при мысли, что кто-то может хотя бы задуматься о том, чтобы ослушаться ее.
- Если гость позволит себе нарушить хоть одно из правил – он более не будет допущен в Клуб. Это понятно?
Все кивнули, едва она успела договорить.
- Общение в нашем Клубе построено на уважении и вежливости. Это неписаное Правило, которое так же надлежит строго соблюдать.
Ее взгляд смягчился, всего на секунду, чтобы снова стать жестким. Эта смена эмоций завораживала.
- А теперь перейдём к писаным.
Она всё так же стояла за диваном, отгороженная от нас темно-зеленой бархатной громадиной, ее лицо было волевым, но бесстрастным, а вот близнецы у нее за спиной слегка улыбнулись – совершенно синхронно и одинаково.
- Правило первое, - она возвысила голос, слегка, но он заполнил всю комнату, каждый ее уголок, - НЕ ОПАЗДЫВАТЬ.
Она выразительно посмотрела на нас с Женей, и я почувствовал, как краска заливает лицо, щеки как будто раскалились, я тут же отвел взгляд, краешком глаза заметив, что Женя тоже опустил голову.
- Двери нашего Клуба открыты ровно до без пяти 7 и ни секундой позже со следующего раза. Уважайте рассказчика и историю, прерывать – невежливо, наверняка вы это знаете.
- Правило второе: НЕ ОБСУЖДАТЬ КЛУБ С ПОСТОРОННИМИ. Всё, что говорится и делается в этих стенах – не выходит за их пределы.
- То есть, наши визиты сюда – тайна? – спросил пузатый нацмен, поднимая брови и выпучивая глаза, видимо, такая уж у него была манера разговора. – Я должен врать, где провел вечер?
- При необходимости – да. – И она в упор уставилась на него. – И отсюда как раз вытекает следующее правило: НИКАКИХ ВОПРОСОВ. Ни об истории, ни о Клубе, ни об участниках. Здесь мы только слушаем и делимся историями. Рассказчик вправе рассказать всё, что сочтет нужным, но не более. Расспросы недопустимы.
Ловко она заткнула нам рот, подумал я, испытывая смешанные чувства: раздражение и любопытство в равных долях. И тут вдруг мой внутренний бунтарь неожиданно прорвался наружу. Я услышал свой голос и понял, что это говорю я сам, уже на половине фразы, когда давать задний ход было поздно.
- Простите, но пока мы еще не дали свое согласие остаться здесь, я могу всё же поинтересоваться? – это был риторический вопрос. – А какой тогда во всем этом смысл? В чем суть, если мы даже не сможем обсудить то, что услышим и расскажем?
Глаза Медузы Горгоны сместились на меня, мне было так неловко и вместе с тем жутковато, что я с радостью проглотил бы эти проклятые слова, но они были уже сказаны. И я всерьез опасался, что превращусь в каменный столп или сгорю заживо под этим взглядом. Нет, злости в нем не было, была лишь сила, сокрушающая энергия, которая сейчас вся текла на меня. А вот лица близнецов так же синхронно посуровели, что тоже совсем не радовало.