Селестия кивнула. Земнопони просияла.
- Тогда вперёд! – вскричала она, хватая сумку и бодро прыгая по направлению к столовой. Принцесса, не став медлить, поспешила за ней.
***
Всё было готово.
Аликорн прикусила губу, нервно расхаживая между ломившимся от еды и напитков столов. Вот и всё. Уже можно открыть резные ворота и позвать весь Кантерлот на праздник, устроенный за один день и одну бессонную ночь их богиней в приступе обиды и бессильной справедливой ярости на мировую несправедливость. Уже можно показать народу красивые украшения, шарики и идеальный порядок с лёгкой долей весёлого безумия Пинки Пай. Уже можно сбросить надоевшую маску и показать всем своё настоящее лицо.
Селестия горько и протяжно вздохнула, бесцельно бродя по залу и зачем-то трогая всё подряд. Тревога и страх росли в её душе как снежный ком, и принцесса еле слышно застонала, встряхнув головой и пытаясь отогнать сомнения. Другого шанса у неё уже не будет! Пора!
Нежное прикосновение к плечу вывело Селестию из тяжёлых дум. Оглянувшись, она увидела Пинки – та ободряюще улыбалась ей. Богиня солнца внимательно всмотрелась в небесно-голубые глаза земнопони, но не увидела там ничего, кроме поддержки и предвкушения радости. Или же она хорошо прятала свои чувства? Вот только Пинки была непревзойдённым мастером в своём деле... и открываться перед всеми честными гражданами предстояло не ей...
- Всё будет хорошо, Тия, - одними губами произнесла кудрявая кобылка, делая шаг в сторону. Беспечность в её глазах сменилась настороженностью и внимательностью: она, наморщив лоб, думала о чём-то своём. – Мы всё идеально сделали. Идеально продумали, - и после небольшой паузы добавила: - Да, это будет круто.
Такой собранной и спокойной Селестия не видела Пинки ни разу – хотя, говоря по правде, они до этого почти не виделись, но чутьё и опыт подсказывали: такой её вообще никто не видел – быть может, за редчайшими исключениями. И богиня с удивлением заметила, что земнопони сейчас удивительно похожа на Твайлайт. Надо будет побольше пообщаться с кудряшкой на досуге – много интересного узнает...
Наконец принцесса находит в себе силы отлепиться от пола и хотя бы просто глянуть на дверь. Там... Небывалым усилием воли Селестия загнала все плохие мысли подальше – надо верить в успех. Надо верить в себя, как бы тяжело это ни было. И всё же... Кашлянув и в последний раз пробежав взглядом по наряженному залу, правительница решилась. Может, зря она вообще так волнуется? Может, все эти строгие пони только и ждут момента, когда принцесса станет для них кем-то большим и родным, чем просто безжизненным стереотипом? Может... Эти думы подарили Селестии немного уверенности – как раз столько, чтобы она подскочила на месте и в один момент с силой толкнула передней ногой створку двери. По улице лениво разгуливали горожане столицы: жара и духота разморили всех. Немного убавив пыл солнца, богиня легко выскочила на нижнюю ступеньку лестницы, оставив Пинки в прохладе и полумраке зала. Бросив быстрый взгляд через плечо, аликорн увидела, как кучерявая кобылка ободряюще подмигивает ей, и подмигнула в ответ. Как ни странно, никто не обратил внимания на появление венценосной особы.
- Внимание, пони! – бодро крикнула Селестия: не Королевским-Кантерлотским, разумеется, но близким к нему. При этом принцесса старалась, чтобы её голос звучал мягко и убедительно – разумеется, он всегда был таким, но сегодня случай был особый. – Сегодня я, ваша принцесса, хочу повеселиться с вами всеми как с лучшими друзьями!
В одну секунду – нет, даже в полсекунды, - все, абсолютно все взоры прикованы только к широко улыбающейся правительнице. И возникает мёртвая тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием толпы. Все ждут. Все гадают, что не так. Все... опасаются?
Из-за спины запоздало вылетают ленточки, блёстки и конфетти из пати-пушки Пинки Пай. Сверкнув на солнце, цветные кусочки мёртвыми бабочками падают прямо перед аликорн. Толпа безразлично смотрит на них, не спеша радоваться и улыбаться.
И лишь только через целую вечность томительного ожидания чей-то робкий голосок осторожно так спрашивает:
- Принцесса... у вас всё в порядке?
- Ну конечно же! Что может быть не так в такой чудесный, созданный для дружбы день? – лживо восклицает уже своим обычным голосом Селестия, прекрасно понимая, что не всё, далеко не всё в порядке. Её, именно её не приняли. Её, именно её испугались. Не строгую, но любящую всем сердцем принцессу, не далёкую от народа самоуверенную спокойную Богиню, не очередной выдуманный неизвестно кем далёкий от правды облик... Именно её.
Ну что не так с этим миром-то, а?
Она выжидающе смотрит в толпу, выискивая глазами пусть даже одного смельчака, который не испугается её праздника, её самую, её истину... Но его нет. Все стоят и пялятся, не понимая, что происходит. Смотрят на такую знакомую и незнакомую персону одновременно. А, нет, кое-кто уже не смотрит. Кое-кто уже решительно поднимается к аликорн, насупив брови и глядя исподлобья тяжёлым испытующим взглядом.
Как будто всё и без этого «кое-кого» недостаточно плохо.
- Принцесса Селестия! Вы, должно быть, лишились рассудка! – громко возмущается Главная Помощница, нарочно топая изо всех сил, не щадя копыт. – Что за нелепый маскарад! Вы забыли, кто вы такая? Вы забыли о своём долге? Тогда пусть ваша сестра напомнит вам об этом! Или ваша ученица, в которой, пожалуй, больше понимания, чем в вас в последнее время?
Селестия опустила голову, пытаясь сдержать предательски лезущие горячие колючие слёзы. Прижав ушки к голове, богиня попыталась не слышать этих обидных упрёков, режущих её сердце словно ножом. Итак, никакая сила не сможет разрушить эту стену отчуждения и недоверия. Интересно, у неё когда-то был хотя бы даже малюсенький шанс всё поправить?
Был. И наверняка не один.
- Принцесса, вы слышите меня? Не смейте делать вид, что оглохли! Вы уже не ребёнок, понимаете? Мы говорили об этом вчера утром, принцесса! Чего вы добиваетесь?
Аликорн всхлипнула, чувствуя, как по лицу уже текут слёзы. Вот так всегда: сломаешь свою плотину один разочек, а потом восстанавливать её... Теперь прятать свои эмоции будет в разы сложнее.
- Это глупо, принцесса? Кто будет уважать вас, если вы будете кривляться и недопустимо себя вести? Я не знаю, что на вас нашло, и не хочу даже знать... Но, во имя Себя, перестаньте!
В отчаянии она глянула на своих подданных. Онемевшая и окаменевшая толпа потихоньку пришла в себя – кивками и угуканьем она поддерживала яростную речь Главной Помощницы. Им было наплевать на чувства своей Богини - кто-то начал даже переговариваться и хихикать.
Возможно, она поступила неправильно, глупо. Возможно, стоило приструнить этих бесчувственных чурбанов. Возможно, стоило просто гордо развернуться и уйти, навсегда оставив глупые попытки кому-то что-то доказать... Но на это у принцессы уже не хватило нервов и сил. Развернувшись, она с громким плачем бросилась обратно, по пути толкнув плечом удивлённую Пинки и снеся стол с лимонадом в круглой стеклянной чаше. В мгновение добежав до своих покоев, Селестия торопливо закрыла дверь и бросилась на свою постель с громким рёвом. Всё, на что она надеялась и на что рассчитывала, обрушилось из-за нескольких простых, но таких обидных и болезненных слов. Спрятавшись под одеяло и вновь вцепившись в несчастную подушку, задетая до глубины души богиня позволила себе выплакаться ещё сильнее, чем вчера. Но сегодня слёзы не приносили облегчения – наоборот, каждая капля ещё сильнее терзала и без того болящие раны. Маленькая часть Селестии уговаривала её перестать реветь, словно капризное дитя, и вернуть себе мужество духа... но гораздо большая её часть хотела колотить себя копытами по голове, лишь бы только горечь и внутренняя боль ушли и никогда больше не возвращались. Завывая от обиды и ощущения пустоты и надломленности внутри, аликорн вместе с этим чувствовала нарождающийся гнев. Почему всё так неправильно и несправедливо? Где она просчиталась? Или она не может быть хорошим заботливым другом – пускай и не таким, с которым можно в любой момент сходить на речку или на пикник, но к чьему плечу всегда можно прижаться в момент горя и скорби. Тогда почему все могут просить у неё всё, чего ни захотят, а она не может попросить у них простого понимания? Почему?!