— Это ни к чему. Да и ты не в ее вкусе.
— Это она тебе так сказала? Или ты так решил? Ха-ха. — Девушка! Девушка, — вдруг он начал обращаться к Нике, которая как раз в это время проходила мимо нас.
Она никак не отреагировала и просто прошла мимо.
Так его!
Но ему этого не хватило. Он пошел следом за ней.
— Девушка!
— Ее зовут Ника, — кто-то бросил ему вдогонку.
Макс сравнялся с ней. И стал так противно мило улыбаться ей, чуть ли не заглядывая ей в рот. Но она кремень. Только насупилась. И в ее взгляде читалось недоумение.
Так держать, моя девочка.
Моя девочка?
Успокоение и гордость теплились в моей душе. Но я рано радовался.
Я дернул Тима, намекая на то, что нам пора идти.
Проходя мимо них, Ники и Макса, я взглянул на нее украдкой. Смерив меня презрительным взглядом, в прочем как и всегда, она уже в ту же секунду посмотрев на своего собеседника, улыбнулась ему, как будто бы пыталась поддержать милую дружескую беседу.
Ника! Только не ты.
Какого?!
Я почувствовал острую боль внутри, будто мне дали под дых. Челюсть моя сжалась с такой силой, что мне показалось, вот-вот и она треснет. Я лишь надеялся на то, что мое тело сейчас не выдавало никаких признаков моего внутреннего состояния.
— А она милая, — с этими словами вдруг догнал нас Воропаев, еще больше выводя меня из себя.
— Чего тебе, Макс? — промычал я про себя, очень сильно сдерживаясь, чтобы не наброситься на него. — Ты же не добиваешься к нам в друзья?
— Кто знает. Может, я хочу… Как там говорят? Закопать топор вражды, кажется?
— Каким образом? Пытаясь подкатить к Нике? — вдруг вмешался Тимур, выдав нервный смешок.
— Ха! Может и так. Глядишь, еще породнимся, а там уже…
Здесь у меня уже отключился мозг. Я резко остановился, схватил его и потащил подальше от лишних глаз.
— Слышишь, забудь!
— А то что? — забавлялся Макс. — Что ты сделаешь мне, Лужанский?
Я молчал и просто вдавливал его в стену.
— Ты ничего не сделаешь. Как и всегда… Как и тогда… — с затрудненным дыханием говорил он.
— Не впутывай ее сюда! — еще сильнее вдавливая его в стену, кричал я, потому что он задевал за живое. Воспоминания всколыхнули старые раны и начали кровоточить в области груди, что становилось тяжело дышать.
— Так, молодые люди, что тут происходит? Что Воронаев, не успел вернуться в школу, уже зачинил разборки? Лужанский, тебя это тоже касается. Ну-ка отпусти парня и марш за мной к директору, — вопила завуч.
— Никуда я не пойду! — отпустил я Ворона и бросил ей, уходя прочь.
— Лужанский! Стой! Отца в школу вызову.
— Вызывайте кого хотите, — не унимался я, настигнув Тима.
И был таков.
19
Ник
— Здравствуйте, Александр Николаевич, — обратился директор к моему отцу, пожимая ему руку. — Давненько мы не виделись, скажу я Вам. Но я так понимаю, наши встречи станут частыми с возвращением Воронаева… Как и много лет назад, — вздохнул Василич на окончании этой фразы. — Средь бела дня устроили мне тут драку в центре школы. Представляете? Я прям будто в прошлое вернулся. Прям, как чувствовал, что не нужно его зачислять в нашу школу. Но мать так настаивала, так настаивала. Не мог отказать, сами понимаете, такое горе в семье у них произошло. Вошел в положение, как говорится, на свою голову. И чего вы до сих пор не можете с ним поделить? — видимо, уже ко мне обращался директор.
Я просто сидел, равнодушно поникнув головой, ничего не отвечал. Меня переполняли чувства. Думал, что сейчас я не готов вести конструктивно диалог. Я только хотел рычать и кидаться, как загнанный в клетку дикий зверь.
— Сказывается, мне опять в деле замешана девушка. Слухами мир полнится, как говорится, — почему-то с насмешкой поделился своими мыслями Петр Васильевич.
— Не несите чушь! — не сдерживая уже и дальше свои эмоции, выпалил я в ответ на его высказывания.
— Никита! Приди в себя! — отец дернул меня, одарив меня своим грозным взглядом.
— Вот вы понимаете, да с чем мы имеем дело? Вы уж как-то повлияйте на него. В последний раз я Вас не вызвал в школу, потому что не видел в этом смысла, а может и стоило, подумал я сейчас. Вы в курсе, что он стал причиной увольнения молодой преподавательницы из нашей школы? Конечно, Вы не в курсе. Он, наверно, такими вещами не делиться за ужином дома.
— Никита? — обратился ко мне отец.
— Устроил разврат в стенах родной школы. Это где такое видано?!