Секрет надоедливости этого неплохого меню состоял в том, что в этой кухне практически совершенно исключались не только пряности, но и все так называемые острые блюда: квашеная капуста, невымоченная натуральная соленая сельдь, кильки, соленые огурцы и маринованные грибы, кислые суточные щи, жирный со свининой и красным перцем борщ и другая богатая кислыми средами и ферментами еда, усиливающая обмен веществ, активизирующая процесс усвоения и благотворно будоражащая вегетативную нервную систему.
Более того, даже обязательные для любых горячих блюд, как первых, так и вторых (мясных, рыбных, грибных, овощных), огородные пряные растения, в первую очередь лук и чеснок, не говоря уже об укропе, майоране, сельдерее, петрушке, не использовались по кулинарным причинам, поскольку почти 60—70% представленных в меню блюд были молочными или сделанными на молоке, а также — сладкими, куда указанные пряные травы и овощи не входят. Даже в винегрет — в единственное «острое» блюдо в данном репертуаре — в еврейских домашних столовых не добавляли ни черного перца, ни уксуса, ни чеснока с луком. Причем лука и чеснока избегали ради удовлетворения требований интеллигентных клиентов, в первую очередь женщин.
Тем самым доля потребления лука, необходимого особенно для городского жителя с его повышенным расходом нервной энергии, практически в этих «хороших», «добросовестных», «диетических» столовых снижалась ниже допустимого предельного уровня чуть ли не вдвое-втрое, так что нарушался естественный физиологический порог, за пределами которого человек чувствовал себя дискомфортно. Особенно это сказывалось при постоянном, систематическом питании в таких столовых.
К сожалению, именно врачи, которые столь самонадеянно и грубо совали свой нос в советскую кулинарию, никогда не обращали внимания на эти обстоятельства и даже не подозревали об истинных причинах дискомфорта. В силу этого сложившийся в частных «хороших, чистых, добросовестных» столовых кулинарный репертуар был позднее, в 30—50-х годах, взят совершенно некритически «на вооружение» государственной сетью общепита. Произошло это весьма естественно: когда частные столовые были ликвидированы, их бывшие владельцы благополучно перешли в качестве обслуживающего персонала со всеми своими кулинарными навыками и со своим «фирменным» меню в государственные диетические, больничные и санаторные столовые, обретя здесь именно ту клиентуру, которую полностью удовлетворяла подобная кулинария, — постоянно меняющийся состав людей, прибывших на курорт, в больницу или в дом отдыха на ограниченный срок. С таким составом можно было годами не менять ни меню, ни ассортимент продуктов и слыть при этом хорошими кулинарами и организаторами общественного питания. То, что от подобной «щадящей пищи» можно было буквально «сойти с ума» или приобрести отвращение к ней при ее постоянном, непрерывном употреблении, конечно, никому в голову не приходило. Ведь пища была хорошая, добротная, высококачественная, а главное — для ее приготовления не надо было иметь никаких особых кулинарных знаний. Именно это обстоятельство и лежало в основе подбора таких меню нэповскими хозяйками частных пансионов, озабоченными в первую очередь рентабельностью своих заведений, а не проблемами кулинарно-вкусового разнообразия.
Единственной тепловой операцией при изготовлении всех перечисленных блюд было отваривание. Именно это технологическое однообразие в комбинации с молочно-яичным и растительным «нейтральным» пищевым сырьем создавало вкусовую пустоту, становившуюся основной причиной приедаемости пищи. Ни одна исторически сложившаяся национальная кухня в мире не покоится на одном-единственном технологическом приеме. И этим объясняется живучесть и привлекательность национальных кухонь любых народов, равно как и кризис всех искусственно выдуманных кухонь, пренебрегающих этим правилом.