После отстранения от всех государственных должностей он спокойно вернулся к домашнему столу среднего служащего, который ему обеспечивали жена или его родные. Он не переживал о том, что был свергнут с кулинарного Олимпа. Он целиком был потрясен свержением с Олимпа политического и переживал это крайне болезненно. Еда, хотя он ее и любил, и ценил, была для него, тем не менее, явлением побочным, производным.
Что же касается Брежнева, то будучи еще большим «мужиком» в вопросах кулинарии, чем Хрущев, Леонид Ильич, тем не менее, явно ценил эту сферу едва ли не больше, чем свои политические позиции. Он стал не только символом, но и невольным творцом новой эпохи, для которой кулинарный имидж был более значительным, чем политический. И это заставляет — проанализировать данный феномен.
Леонид Брежнев как жизнелюб
Жизнь Брежнева условно можно разделить на два периода — до и после 1950 г. Они отличаются друг от друга разным уровнем общественного положения, которое занимал в эти периоды Брежнев, и отсюда — разными бытовыми условиями. По продолжительности эти периоды почти равны: первый охватывает 36 лет, второй — 32 года. Их хронологические рамки определены не случайно.
1913 г. — первый год, когда Брежнев упоминает еду в своих «Воспоминаниях», то есть начало того периода, когда он стал относиться к еде вполне осмысленно. Брежнев носит отцу на завод обед, собранный матерью. С этого времени он осознает значение еды в жизни людей, перестает быть беспечным ребенком, видит социальные и индивидуальные различия между людьми, которые проявляются в отношении к еде. Например, обед отцу он носит в судках, то есть это жидкие блюда — борщ, щи, суп, и горячее второе блюдо — каша, кулеш, возможно, горячая лапша с мясом, то есть его отец ел не всухомятку, ибо был металлургом, занятым на тяжелой работе, ему была необходима горячая, настоящая еда. Но вот другим, менее квалифицированным рабочим, зарабатывающим меньше, еду дочки или жены носят в узелках, то есть получается обед всухомятку — хлеб, огурцы, шматок сала. Да и времени на обед работающему тогда не отводилось: перекусывали, когда случалась пауза в ходе производственного процесса. И для многих именно еда всухомятку была в такие моменты «удобнее» — быстрее можно было перекусить.
Связь между едой и ее содержанием, а также обстановкой, в которой приходилось обедать, и тем социальным статусом, которым обладал человек, с ранних пор, с детства, с семи лет глубоко запала в сознание, в душу Леонида Брежнева, и он в течение всей своей сознательной жизни привык с этого времени соизмерять еду и статус, смотреть на еду как на важнейший показатель, индикатор общественного статуса, как на лакмусовую бумажку, определяющую жизненное благополучие, место человека в обществе, в жизни.
1950 г. — начало второго периода в жизни Брежнева, когда Леонид Ильич впервые и целиком окончательно порывает с обстановкой, так или иначе знакомой ему с детства, со своей «малой родиной» — Днепродзержинском, да и вообще с Украиной, и начинает совершенно новую жизнь государственного и партийного деятеля высокого, а затем и высшего ранга, жизнь, в которой еда также играет свою роль, но уже в ином качестве — не только как средство пополнения сил и утоления голода, а как род удовольствия и показатель престижа. Что же касается роли еды как индикатора жизненного благополучия, то именно в этот второй период жизни Брежнева эта сторона еды приобретает решающее значение.
Конечно, у каждого человека в жизни, возможно, случается так, что он в какой-то период переходит из одного социального статуса в другой. Но этот процесс все же протекает не скоропалительно, а постепенно. В случае с Брежневым самым примечательным как раз было то, что никакого «плавного» перехода из одного периода в другой практически почти не было. Перед Брежневым сразу, в один год, даже в какие-то два-три месяца, открылись все мыслимые и немыслимые возможности. И именно это обстоятельство мешает мне сделать какой-либо определенный вывод о его кулинарных пристрастиях и лишает возможности говорить о том, существовали ли, имелись ли вообще такого рода пристрастия, и если да, то когда они сложились — в голодный период или в сверхобильный.