Могут сказать — интеллигенция бедствовала, вот и опустилась. Во-первых, тезис насчет «бедствования» не подтверждается фактами. Во-вторых, интеллигенция на то и интеллигенция, что она не имеет морального права опускаться. Следовательно, российская интеллигенция даже во втором десятилетии XX в. была крайне далека от совершенства.
Дадим вновь слово К. И. Чуковскому — о бедности, обездоленности интеллигенции в период Гражданской войны, так сказать, «по милости большевиков». Вот записи, относящиеся к началу весны 1919 г.
«20 января 1919 г. Был сейчас у Елены Михайловны Юст, той самой, которой Чехов писал столько писем. Это раскрашенная, слезливая, льстивая дама — очень жалкая. Она разжалобила меня своими слезами и причитаниями, и я дал ей 250 руб. взаймы. Встретясь со мной вновь, деньги не отдала, а прошептала: „Вы так любите Чехова, он моя первая любовь, — ах, ах, — я дам Вам его письма, у меня есть ненапечатанные“. Я сдуру пошел к ней. И о ужас — пошлейшая раззолоченная трактирная мебель, зеркала. Никакого Чехова я не видал, а было все античеховское. Я сорвался и ушел. Она врала мне про нищету, а у самой бриллианты, горничная и пр. Все — фальшь, ложь, вздор, пошлость.
17 марта 1919 г. Был вчера у Гржебина. Поразительное великолепие: вазы, зеркала, Левитан, Репин, старинные мастера, диваны, которым нет цены, и т. д. Откуда все это у того самого Гржебина, коего я помню сионистом без гроша за душой, а потом художничком, попавшим в тюрьму за рисунок в „Жупеле“ (рисунок изображал Николая II с голой задницей — В. П.). Вокруг него кормится целая куча народу: сестра жены, ее сынок, мать жены, еще одна сестра жены, какой-то юноша, какая-то седовласая дама и т. д. и т. п., да девочки (дочки) Капа, Ляля, Буба и четвертый новенький детеныш Гржебина.
20 ноября 1919 г. Был у Тихонова. Там меня угостили необыкновенным обедом: мясо, мясной суп, чай с сахаром».
Не все, конечно, в тяжелые для страны годы исхитрялись добывать себе богатства и вести роскошную, безбедную жизнь. Для этого надо было быть приспособленным, то есть наглым, да еще нацеленным на приобретение чужого добра.
5 июля 1919 г. Гумилев читает лекцию о Блоке в одном из Петроградских институтов. Присутствует на лекции сам Блок. Его уговорил прийти Чуковский. Аудитория состояла из одних девиц. Но главное — после лекции угостили супом и хлебом (конечно, бесплатно, как это было обычно во время Гражданской войны).
«Когда мы ели суп, — пишет в своем дневнике Чуковский, — Блок взял мою ложку и стал ею есть (ложек не хватало — В. П.). Я спросил, — продолжает Чуковский, — не противно? Он сказал: — Нисколько. До войны я был брезглив. После войны — ничего».
Сам Чуковский писал о своем житье-бытье в 1919—1929 гг. так:
«Бегаю по комиссарам и ловлю паек. Иногда мне из милости подарят селедку, коробку спичек, фунт хлеба — я не ощущаю никакого унижения и всегда с радостью, как самец в гнездо, бегу к птенцам, неся на плече добычу».
Самое ужасное и невероятное с пайками было то, что надо было лишь записаться, устроиться, зачислиться на тот или иной паек, а работать за него было вовсе не обязательно.
«Мне предложили заведовать просветительным отделом Театра городской охраны, — пишет Чуковский, — я сказал, что хочу просвещать милиционеров (и вправду хочу!). Мне сказали: „Не беспокойтесь — жалование Вы будете получать с завтрашнего дня (т. е. паек), а просвещать — не торопитесь“, и когда я сказал, что действительно, на самом деле хочу давать уроки и вообще работать, на меня воззрились с изумлением».
Паек настолько стал символом существования и мерилом социального статуса человека в 1918—1920 гг., что сам Чуковский совершенно серьезно дает такую характеристику одному из своих знакомых: «Рождество (Новый год с 1919 на 1920 г.) провел у Даниила Гессена. У него прелестные миндалевидные глаза, очень молодая жена и балтфлотский паек» (один из самых высших в те годы, выше правительственного, ВЦИКовского, наравне с академическим группы А).
Надо учесть, что Чуковский описывает положение в Петрограде, где вообще было тяжело. В Москве положение чиновной и творческой интеллигенции было гораздо лучше, чем в Петрограде, так как и учреждений культуры здесь было больше (республиканские, столичные и областные), и само транспортное положение Москвы было благоприятнее для подвоза продовольствия с востока и юга.
Изменения в пайковой системе в 1920 г.
Хаотичное положение с пайками, которое привело к злоупотреблениям и их разбазариванию, стало предметом обсуждения в правительстве. Ленин предложил существенно изменить сложившуюся порочную и запутанную систему, введя общий принцип тесной связи нормы снабжения не со званием получателя пайка, а с реально затраченным трудом каждого работника. В результате был разработан закон о едином трудовом пайке, который был принят и утвержден Совнаркомом в апреле 1920 г.