Закрывается страница в жизни Куйбышева особая. Вырвать не вырвешь. Была. Без возврата. Без последствий…
= 14 =
Запись разговора по прямому проводу.
Апрель 1918 года.
«У аппарата председатель Совдепа Куйбышев, из Самары.
Товарищ Ленин, в Оренбурге снова подняла голову дутовщина; получено донесение, что за 20 верст от Оренбурга наступают казачьи отряды. Илецк окружен казаками, казаки мобилизуют все станицы, чинят страшные зверства, убиты три члена исполкома, председатель казачьей секции Совета Захаров… Оренбург просит Совет Народных Комиссаров помочь уничтожить в корне авантюру Дутова, иначе снова образуется пробка, которая погубит с голоду 12000 000 жителей Туркестанского края… Самара напряжет все силы, чтобы помочь Оренбургу, но для окончательной ликвидации дутовщины местных сил недостаточно, необходима помощь из центра.
Я окончил, жду ответа.
Л_е_н_и_н: Сейчас же приму все меры для немедленного извещения военного ведомства и оказания вам помощи».
Не по малому запасу слов Валериан Владимирович в коротком разговоре дважды повторяет определение «снова». Не для бравого наскока зовет «уничтожить в корне». По крайней необходимости. Слишком часто на поверхность всплывает полковник Дутов, с осени семнадцатого наказной атаман Оренбургского казачьего войска.
В самые первые недели Советской власти пришлось Ленину обращаться к Центробалту с просьбой снарядить отряд кронштадтских матросов на Оренбургский фронт. Против Дутова. С отрядом отправился чрезвычайный комиссар Петр Кобозев. В Самаре к матросам присоединились рабочие дружины с трубочного и главных железнодорожных мастерских, добровольцы из артиллерийских дивизионов. Куйбышев постарался.
К середине января атамана выбили из Оренбурга. В разграбленном, полусожженном, изголодавшемся городе зазвучала частушка:
Гибели своей Дутов не очень искал. Вовремя ретировался в станицу Верхнеуральскую. Оттуда в тургайские степи.
Покуда атаман оренбургский нагуливал жирку, поднял восстание атаман уральский, полковник Еремин. Другой кандидат в диктаторы. Его пятнадцать тысяч конных и пеших двинулись на южные уезды Самарской губернии. Для Дутова сигнал спешить к Оренбургу. Снова!
Нет у Самары сил, сколько-нибудь достаточных для обуздания в одно время оренбургских и уральских казаков, для охраны железной дороги и волжских пристаней от кочующих таборов мародеров-анархистов, босяков, профессионалов-уголовников. С заводов, из мастерских люди забраны сверх возможного. Партийные мобилизации одна за другой. Куйбышев решается. Вызывает по прямому проводу Ленина.
На телеграфной ленте не указан точно день. Установить не так уж трудно. В разговоре с Ильичем Валериан Владимирович выкладывает горькие вести — о полной гибели отряда правительственного комиссара Цвиллинга. Точно известно, отряд — триста добровольцев, преимущественно железнодорожников — выступил из Оренбурга на заре первого апреля. Второго числа попал в засаду у станицы Изобильной.
На пасху, в ночь на четвертое апреля, пластуны Дутова сняли заставы в Форштадте. Открыли конным сотням беспрепятственный доступ на окраины Оренбурга. Тут же для начала вырезали полностью весь пригородный Совет, выбросили из окон пятого этажа раненых матросов, повесили красногвардейцев, захваченных в бывшем юнкерском училище. До центра города добраться не успели. По дутовцам ударили рабочие дружины. В бою участвовали женщины, подростки, старики — весь рабочий люд. Умолчать о таком Куйбышев не мог.
Так что с полной точностью — обращение к Ленину за помощью не раньше второго, не позднее четвертого апреля. Ильич нажимает на военное ведомство. Торопит. Подмога Оренбургу выделена солидная. Три с половиной тысячи бойцов, шестьдесят орудий, броневики, пулеметы, запас патронов и снарядов. Успеет ли добраться? Путь через Пензу, Сызрань. Там на всех путях эшелоны чехословацкого корпуса…
Еще уточнение нужное. Вызывая по прямому проводу Ленина, Куйбышев называет себя «председатель Совдепа». А в ранней автобиографии: «С апреля по май 1918-го был председателем Самарского губернского Совета народного хозяйства».
Описка, неточность?
В марте, когда Куйбышев находился в Петрограде и Москве, левые эсеры, их братья кровные — максималисты вкупе с анархистами откровенными добились созыва в Самаре VI губернского съезда Советов. Время самое подходящее. Большая часть коммунистов в боевых отрядах. В город для голосования не вызовут. Так когда, если не сейчас! Друзья-союзники протаскивают многообещающее решение. Рабочим в губернском исполкоме предоставить не более одной трети мест… В таком Совдепе особенной ловкости не нужно. Из девяти членов президиума семь — почтенные эсеры, анархисты, максималисты. С Валерианом Куйбышевым они любезнее пуще прежнего. Боязно все-таки.
Бог милостив. Казаки Дутова подступают к Бузулуку. Уральские сотни вторгаются в Николаевский и Новоузенский уезды. Можно рискнуть. Куйбышева в совнархоз. Какое сейчас хозяйство! Дырка от бублика… На место Валериана Владимировича — максималиста Дорогойченко. Семинариста. В пенсне, с давно не чесанными длинными кудрями и тоненьким, совсем девичьим, голоском.
В городе — двоевластие. Губернский исполком издает приказы убрать комиссаров-коммунистов. Рабочие дружины распустить без промедления. Охрану порядка и спокойствия возложить на революционные силы гражданина Бульона М. И., а именно отряды: «Дух разрушающий есть дух созидающий», «Победа», «Воля», «Свобода», «Равенство».
Городской Самарский Совет принимает ответные меры, крайне необходимые. Объявляет город на военном положении. Учреждает чрезвычайный революционный штаб. Раздает оружие коммунистам, рабочему активу.
Утром семнадцатого мая, в срок, указанный гонцами Дутова, вспыхивает мятеж. Предлог, для весны 1918 года вполне подходящий. Мобилизация лошадей. Смирных битюгов-тяжеловозов.
Сотни ломовых извозчиков, дрогалей, грузчиков собираются на Троицком рынке. К ним присоединяются мясники, приказчики, базарные завсегдатаи, кликуши. Прибывают на автомобилях анархисты, вся рать Бульона. Большевики отправляют свою делегацию. Рабочему-металлисту Аугенфишу поручено объявить, что мобилизация лошадей отменена. Возбужденная толпа слушать ничего не желает. Над делегацией большевиков учиняют самосуд. Тела швыряют под колеса телег. Мутный поток заливает центральные улицы. Захвачены почта, телеграф, милицейские участки. Разграблены банки. Расхищены запасы спирта. Из тюрьмы выпущены преступники, тут же вооружены.
Телеграфист Максяков успевает отстучать в Москву и Казань о бушующем мятеже. На немедленный запрос Москвы заверение губисполкома — в Самаре власть в надежных, твердых руках…
К вечеру в клубе коммунистов, на Заводской улице, 50, собираются большевики, уцелевшие от расправы, рабочие, верные революции, интернационалисты из бывших военнопленных, почти в полном составе отряд гидроавиации. Первый ответный удар наносят по штабу мятежников — гостинице Филимоновой. «Социализированной» анархистами еще в феврале.
Прибывает подкрепление — железнодорожники со станции Кинель. Им Валериан Владимирович поручает отбить телеграф. Еще отряд красногвардейцев из Уфы. В течение дня двадцатого мая авантюристы складывает оружие. Вся власть в руках вновь образованного ревкома. Председателем — Куйбышев.
С грохотом взлетают кверху жалюзи, распахиваются окна. Самара спешит глотнуть свежего воздуха, аромата весеннего цветения. Подышать полной грудью. Весна на Волге — время райское. Если бы еще знать, что будет завтра.