— Пошли, вставай, — подал я ей руку, чтобы помочь встать, — да брось ты это копье! Оно от сюда никуда не денется.
— Но… — потянулась она к лежащему оружию, словно оно самая важная вещь в её жизни.
А ведь она им даже не сражалась! Я просто заставил её немного побегать вместе с ним! Реально немного! А вон как срослась. Видимо надо было завязывать с тренировкой еще вчера, хватило бы и двух дней для начала… реально загонял беднягу.
— Пошли, — потянул я её в сторону от оружия, в сторону стены ближайшего дома. — скоро родители уж придут, да и поесть не помешало. И помыться!
Вот только в тот миг, что мы пересекли грань измерения, Лина тупо вырубилась, моментально заснув.
— Нда.
Как понимаю, она бы уснула еще давно, еще там, если бы могла. Казус измерения, однако — там, в моём тайнике, нельзя спать, даже если хочется. И не чувствуется голод, даже если голодный. Ладно хоть обосраться там не получится так просто как в жизни, как в материальном мире, а то бы совсем получилось печально. Тоже самое касается и мочи, и даже пота. Даже проблеваться и то так просто не выйдет!
Впрочем, получить отравление обычным способом — съев что-то не то, или выпив нечто сильно просроченное, тоже нельзя, и даже природные яды, как например змеиный, работают далеко не все. И это даже можно и нужно использовать!
Как и пользоваться тем, что пребывание там позволяет очистить организм от многих накопленных в теле вредных веществ. Даже того, что обычно из тела вывести нельзя ну никак — ртуть, соли тяжелых металлов, радиоактивные элементы. Шлаки, токсины, даже лишний жир! Все растворится, надо только дать срок… вот только не стоит забывать и о мере, иначе можно и самому перестать существовать, если пробыть на той стороне слишком долго. Особенно если ничего не есть, раз ничего и не хочется.
Сестренка вырубилась до уровня «даже потоп меня не разбудит», так что пришлось мне её раздеть, сняв и спрятав её броню, и домашнею одежду, что тоже приобрела не самый презентабельный вид — потрепанная, пыльная и грязная. К тому же, несмотря на то, что сестра качественно подогнала снаряжение перед походом, она все равно умудрилась натереть себе тело в некоторых местах. Да и беготня по улицам тоже не прошла даром, и на её теле обнаружилось сразу несколько синяков и пару ушибов.
В общем, обмыть, обработать раны мазями, уложить спать. Пусть отдыхает, а «гнев предков» я приму на себя — не все же сестренки за меня отдуваться! И как же хорошо, что родители, несмотря на ворчание, пополнили свою аптечку новыми мазями и лекарствами! Пусть и переложили их в другое место, в другой шкаф, на верхнею полку.
И как тайник, это даже звучит смешно! Учитывая, что мы как-то же меняли лампочки на потолке! При том, что складная лестница в нашей квартире слишком низкая и короткая, для ребенка нашего роста и возраста, и не позволит достать до люстры, без каких-либо особых извращений.
Что нам какой-то шкаф⁈ Табуретка, на неё, вторая, один держит, другой делает!
Родители в этот день пришли домой довольно рано, и были несколько удивлены, что их дочь уже спит! Их дочь! Непоседливая егоза! Спит! Проверили, убедились, поинтересовались:
— Что это вы такое делали днем, что она в шесть часов уже спит как убитая?
Я пожал плечами в ответ и выдал:
— Бегали.
— Бегали? — переспросил отец, и переглянулся с матерью.
— Бегали. — подтвердил я слова кивком головы.
— Бегали… — пробормотала мать, и взглянула в сторону детской спальни — Она даже не пошевелилась, когда я постель поправляла… что-то…
— По потолку что ли бегали? — усмехнулся отец, а я мельком взглянул на потолок.
Отец, заметил мой едва видимый жест глазами и головой, и тоже взглянул наверх. Толкнул жену локтем под ребра, и на её немой вопрос «чего?» указал пальцем на потолок. И мне не надо поднимать голову, чтобы видеть, куда они смотрят, я и так вижу, и так знаю. И я только что оставил там этот отпечаток. Отпечаток детской ножки возле люстры.
А еще один есть возле выключателя, в другой чуть повыше косяка двери и у ручки этой самой двери. Отпечатки крутой сальтухи, выполненной с пробежкой по стене и потолку, что никто не делал! Зато есть доказательства.
— Так, — сказал отец, закончил любоваться художествами на потолке, пока еще не видев прочих.
Я, под его строгим взглядом, потупил взор, сделал вид невинный, и шаркнул ножкой. На самом деле, последнее я сделал не для того, чтобы добавить образа, а чтобы было не так заметно, что я до этого странно кривлялся, чтобы поставить отпечаток ноги на полу, хотя пол в этот момент был нужной мне стеной.