Но кто сказал, что он такой один? Что только ему дано подобное? Что, если её… заперли в том пространстве, а для брата не прошло и мига? Что если это повторится вновь? Что тогда? Спасет ли её брат вновь? Придет ли на помощь… успеет ли? Сможет ли…
И на фоне всего этого страха, мелкие зеленые уродцы, с длинными носами и зубастыми пастями, с копьями, дубинами и каменными ножами, не пугали Лину вообще. Лишь раздражали! Криками, визгами, своим видом да мельтешением не особо крупных кучек, по три-четыре особи. В этой, довольно просторной для мелких тварей пещере, им нечего было противопоставить подавляющей мощи девочки.
Ей даже не нужно было стрелять в них копьями, выпуская их из своего тела с ускорением, со скоростью пуль. Достаточно взять в руки одно из каменных орудий, с кучей зачарований на нем, тускло светящихся в этих пещерах, и отмененным весом, и у гоблинов просто не оставалось шансов.
А то, что их тупо больше, и они «задавят массой» можно было игнорировать из-за прочности брони на теле. Ничего они не сделают своими поделками той защите, об которые можно ломать даже куда более качественные мечи.
— Ты какая-то… сегодня не такая. — скривился её брат, глядя на то, как девочку облепили телами толпа зеленых, сковав её движения целиком, и пытаясь пробить её кожу хоть чем-нибудь, но без успеха. — зачем позволяешь подобное? Зачем допустила, что тебя схватят? Броню хотела проверить? так я и так тебе скажу — гобсам её не пробить! Заканчивай играться.
— Прости. — шепнула Лина в ответ, и десяток копий, выскочивших из её тела, оборвал жизнь десятка гоблинов, её пленивших. — больше подобного не допущу.
И больше она не церемонилась с гоблинами, убивая их на расстоянии, стреляя копьем по любой тени, что совершила движение. Убивая зеленых коротышек с гнилыми зубами и в грязных набедренных повязках пачками, стараясь любыми средствами отогнать мерзкие мысли о собственной обреченности, и том страхе, что оставил в её душе переход в этот мир.
Глава 14
Что-то с сестрой не так. Вся хмурая, и дрожит, как лист на ветру, того и гляди оторвется и упадет. И можно было бы подумать — монстры страшные! Уродливые и с безумием в глазах! Бездумно кидаются на бедную девочку, чтобы сожрать… да вот беда — монстров она не боится, и крошит в капусту, словно и не замечая. Вокруг кровь, кишки, мозги, иная требуха…. А ей словно бы пофигу!
Сюрреалистичная картина какая-то выходит! Маленькая девочка, с огромным каменным копьём в руке, посреди кучи кровавых запчастей уродливых монстров, что постепенно таят на воздухе. И я даже подумал — а может я зря так точил копья? Что они столь легко разрубают плоть, не встречая сопротивления, и даже кости перерубают на раз.
Может не стоило давать «одноразовым копьям» способность располовинивать гоблинов на две равные половинки прямо сквозь череп и позвоночник? Словно твари из пластилина или талого масла.
Впрочем, почему «словно»? Для этих копий эти твари состоят словно бы из сметаны! Самоходное желе… что после смерти, испаряется на воздухе, высвобождая ману — так делают, наверное, все твари, служащих Хаосу.
Но в лубом случае, с сестрой что-то не то. Сначала она словно бы в полудреме рубила их копьём, как топором. Теперь вот, отстреливает даже толком не взглянув… жалко ей их, что ли? И от того она желает подарить беднягам быструю смерть?
— Эй, сестра…
— А? — обернулась она, и почти не глядя пригвоздила гоблина к стене копьем, выскочившим из её плеча.
Правда жизненно важного ничего снаряд не задел, так что гоблин остался висеть на стене, вереща, и брыкаясь, пытаясь скорее как-то дотянутся до нас, чем высвободится. Сестра обратила внимание на визг с большой задержкой, и прикончила уродца выстрелом в голову, расплескав гнилые мозги по стенам.
Не, не жалко, тут что-то иное. Она словно… не в себе. Словно в думах! Или… боится? Кого и чего? Непонятно. Не тварей, не замкнутого пространства пещеры с ними, ни, хех, меня, так чего? После чего она стала такой? После того как я сказал, что мы идем в гости к гоблинам? Я слишком сильно её запугал?
Не, не то… может все же меня? Боится не оправдать ожиданий? Бесполезно гадать! Проще спросить!
— Сестренка… — обратился я к ней, и эта машина смерти с пустыми глазами повернулась на мой голос, — Чего ты боишься?
Чего я боюсь? Смерти? Той твари Хаоса, что хочет меня сожрать? Вечного заточения в пустоте? Почему такой банальный вопрос оказался настолько сложен? Почему я не могу найти на него хоть какого-то ответа? И почему… слезы сами лезут из моих глаз?