— Что это с ней? — шепнула мне сестра, видя, как мать, словно бы проплывает в тумане к выходу из магазина.
— Увидела, как я картой рассчитался, — чуть громче, чем просто шепот, специально для отца, шепнул я.
И батька среагировал как надо! Метнувшись рысью к мамке, перехватывая «зомби», останавливая, разворачивая к себе, и начиная задавать вопросы «ты заплатила? Чем? Чем, чем?». А сестренка, глядя на это выдала неожиданное:
— Все равно не поверят.
— Это почему же⁈ — не понял я такого вывода.
— Вот увидишь, — вновь вздохнула она.
После чего к нам подошел отец.
— Ты правда рассчитался карточкой за вещи? — поинтересовался он,
И я подтверждающее кивнул, соглашаясь с истинностью данного утверждения. Даже полез в рукав, чтобы достать карточку! Но…
— Воровать не хорошо! — выдал он, а я выпучил глаза, и убрал руку из рукава.
Точнее — рука у меня оттуда просто выпала! У меня что называется — руки опустились! Меня обвинили в воровстве! И не то, чтобы я такого никогда и никогда, и вообще никогда, но… вот так вот⁈ Когда я, сейчас, не воровал⁈ Вообще и совсем!
— И карточку нужно вернуть владельцу! — протянул он руку, намекая, чтобы я отдал ему эту «ворованную вещь», — А за вещи нужно рассчитаться по честному! — и он заозирался, в поисках кассы на просторах магазина.
Ну а сестренка — вновь тяжело вздохнула.
— Давай, давай! — вернул отец ко мне своё внимание, обнаружив искомую кассу, и требуя, чтобы я побыстрее отдал ему мной нечестно сворованное.
Я вздохнул, почти так же как сестра, закатал рукав, отлепил от кожи, ставшею словно резиной и второй кожей, карту, что отлипнув, вновь стала жестким металлом. Передал её отцу, вновь вздыхая. Папаня принял, повертел в руках… нахмурился.
Схватил меня за руку, задрал рукав моей одёжки уже сам, почти до самого плеча. Закатал второй рукав, отодвинул свою дочку подальше в сторонку, чтобы не мешалась шмонать сына, приступил к тотальному досмотру-осмотру-проверке.
Обыскал меня всего! Даже, блин, в трусы заглянул! Прямо посреди магазина! А сестрица, стоящая в паре метрах от нас… только лишь вздыхала, и смотрела на меня, с видом: «ну я, типо, говорила. Так и знала… Ну ладно, не меня шмонают, и пусть».
А вот фиг! Закончив мой осмотр, отец приступил к осмотру второго дитя! И пусть дочурку он осматривал не столь тщательно, но вот в трусы ей тоже заглянул! И даже, блин, руку туда засунул, что-то проверяя. Возможно то, не спряталась ли там карточка меж ног, прилипнув вместо пластыря. Вид у сестры при этом был все тот же «ну и ладно, ну и пусть, ну и пожалуйста!».
Разве что тот момент, когда батя стал гладить утолщение на коже, которое из себя изображала карточка на теле, пытаясь её самостоятельно отклеить, заставил сестру хоть как-то среагировать — заинтересованно поглядеть на это место, на руку отца и его тщетные попытки поработать ногтями, в попытке отцепить. Отодрать карточку, отдать её отцу, и все так же продолжить вздыхать — шмон на тот момент еще не кончился, хоть и в трусах батька уже побывал.
В результате у папки снова было в руках две карточки с нашими фото. И снова озадаченный вид.
— Ты у нас их не заберешь, — ответил я на его не заданный вопрос, — потому что это наши личные карточки охотников, — ответил я на его взгляд задающий вполне конкретное «почему?».
Хмурый батя нахмурился сильнее. Схватил меня за руку, и молча потащил к кассе, сестренка поплелась следом, все так же вздыхая. Подвел к самом аппарату для платежей, оглянулся вокруг, увидал вешалку с кожаными ремнями, выбрал один, не первый попавшийся, примерялся! Но не к своему поясу, а так, как бы махая. Пробил под считывателем под взглядом улыбчивой продавщицы, посмотрел на карточки в своих руках, выбрал мою, сунув сестрёнкину в карман.
Приложил карту для оплаты — ничего не произошло. Раз, ругой, тритий… улыбка кассирши стала натянутой. Приложил карту и так, и эдак — ноль реакции. Чуть ли не поскреб ею по терминалу! Да и надавить на неё со всей силы не забыл, рискуя сломать аппарат — улыбка кассирши потекла словно акварель от воды.
Вручил карту мне, молча, но как бы говоря — на! Пробуй! Ну я и приложил, влив капельку маны, от чего карта засияла, активируясь. Аппарат считывания тут же среагировал на появления карты оплаты и… и издал какой-то совсем не такой звук, как при прохождении платежа. Мы с отцом на пару и почти синхронно уставились на табло. Я — привставая на цыпочки, он — нагибаясь.
— Недостаточно средств! — озвучила нам итак уже прочитанное девочка за кассой, вновь натягивая натянутую дежурную улыбку на своё лицо.