Мы с отцом приглянулись.
— Стоп, как⁈ — озвучил я в слух свои мысли, заинтересовав сестрицу, что толком и не следила за прошедшим процессом, продолжая вздыхать.
Перевернул карту обратной стороной, вливая в неё крохотульку маны — баланс тридцать тысяч. Минус тридцать тысяч! — отобразила моя карта ехидными красными цифрами на серебряном фоне.
Отец, циферки заметил, отобрал у меня мою карту, пока я прибывал в офигивании. Успел прочесть баланс до того, как цифры исчезли, и карта погасла, по сути, еще в тот миг, что карта была у меня в руках.
— Так вы еще и в долги залезли! — покивал он собственным мыслям, крутя в руках став вновь бледной карту.
Сестренка вновь вздохнула, а я непонимающе на неё посмотрел.
Что⁈ — изобразила она в ответ, и я указал на карточку и изобразил знак минус. И показал типо всё, кабзац, кончилось.
Сестра не поняла моей пантомимы.
— Мать! — крикнул отец через весь магазин в сторону матери, уже немного отошедшей от шока, но все еще стоящей немного потерянной у самого выхода на улицу, — Наши дети еще и в долги залезли! — перевёл на нас свой хмурый взгляд, не предвещающий нам ничего хорошего, — На крупную сумму!
Сестра смотрела на него непонимающе. А я… примерно так же хмуро, как и он сам на меня. И я понимаю нас обоих — одно дело, детские шалости, а другое дело «какая-то странная именная карта», с нашими портретами на себе, между прочим, и долгом в тридцать тысяч Юнь. А это… одна восьмая часть от цены нашей квартиры!
Вот только куда делись эти деньги⁈ Почему… сумма долга вдруг уперлась в кредитный лимит⁈ Как это, блин, вообще понимать, а⁈ Тот костюм… нет, он не стоил столько! Не помню точно, что там была за сумма, да и не важно это, там цена была точно меньше тысячи! А тут… да еще и такие цифры! Это подозрительно!
— Пап, — обратился я к отцу, приключая его внимание с идущей к нам матери на себя, — Дай карту.
Отец, сердито, и даже капельку, самую капельку! злобно на меня посмотрел. Но карту подал. Мою.
— Нет, вторую, — указал я на карман, где пряталась карта сестренки.
Отец, с некоторой неохотой, и словно бы боясь, что мы опять наделаем каких-то глупостей, подал мне карту Лины. И я, толкнув в бок сестрицу, чтобы та «не витала в облаках» пытаясь разобраться в ситуации с потерянным пазлом «чо происходит? Что я пропустила?», влил ману в карточку, после того как сестра приложила свои руки к моим.
Баланс — минус тридцать тысяч Юнь. — отобразилось на карте, под нашими тремя парами ошарашенных глаз.
— Как так? — пискнула сестра, увидев подобные цифры. — Было же всего тысяча шестьсот! И нам еще и обещали заплатить!
Заплатили то заплатили, да не в ту сторону! А отец, глядя на эти цифры стал еще более хмурым чем был, хотя казалось бы — куда дальше то⁈
— Откуда у вас вообще эти карточки? — проворил он голосом, которым обычно говорят «ты слишком много знал!».
— Нам срочно нужно в ассоциацию! — проигнорировал я его слова, пытаясь сориентироваться в пространстве, и понять, как из этой части города будет проще до офиса добраться.
— Какую еще ассоциацию⁈ — почти что провизжала мать, как раз подошедшая к нам, как бы намекая «я вам сейчас дам, ассоциацию! Ремнем по жопе! Два раза! Обоим!», и отобрала у нас из рук карту сестры.
А мы слишком привыкли поддаваться родителям и не удержали! Зря!
Мать завертела карту в руках, пытаясь понять, что это такое, но долго ей «игрушкой» любоваться не дали — отец отобрал карту себе. Сложил карточки вместе, мою, бывшую у него во второй руке, и сестры, отобранную у нас маменькой, а отцом у маменьки, и сунул ровную стопку из двух в карман брюк, словно там телефон — толщина пары карточек как раз примерно такая.
Взглянул на нас сурово. Затем на мать, также, но лишь на миг. Полыхнул нежностью, и поцеловал слегка опешившею женщину в щеку.
— Маргарет, вези детей домой.
— Но…
— Ни каких но! Я попробую разобраться, — вновь суровый взгляд на деток, — с проблемой.
Эээ! Погодите-ка! — офигел я от такого, — Наши карты! Наше…
Но пока я офигевал, отец бодрой рысью ускакал прочь, в три прыжка достигнув выхода из магазина, и покинув его в одно движение.
— Так вы будете оплачивать покупку? Или отменять? — поинтересовалась продавщица, видевшая и слышавшая всё, что тут было, но все так же натянуто улыбаясь.
— Отменяй, — махнул я рукой, пока мать хлопала глазами, и обратился к сестре, — Мы теперь вновь обычные дети.
Сестрёнка усмехнулась, и тихонько прошептала на ушко:
— Я же говорила.
А я подумал о том, что мне ничего не стоило остановить отца легким искажением пространства, из-за чего дверь перед ним тупо бы не открылась. Вот только тогда бы тут почти наверняка открылся бы разлом в Хаос, а я не хочу, чтобы та трагедия, что произошла на том заброшенном заводе повторилась.