Даже с верёвки, без помощи пространственных техник, падали все так же кулем, что я, что сестра. Разве что при достатке высоты успевали развернутся в полете, но это другое, с этим у нас и так не было проблем. Чувство равновесия и баланса в полете словно бы часть нас самих!
Через день, вечером, наконец домой вернулся отец. Такой же уставший, как в прошлый раз, осунувшийся, и… раздавленный. Не подавленный, нет, а именно раздавленный! Словно всё уже свершилось.
И на этот раз он не стал сразу падать и спать, а отправился на кухню кушать, где, удостоверившись у матери, что дети спять, и дополнительно спросив, закрыта ли дверь, наконец начал свой рассказ о том, где он был, что делал, и что вообще там было, с той оплатой. И теми карточками.
В общем, по словам неких — их имена и прочие данные для меня ничего не значат — доверенных людей, знающих в вопросе, и «шарящих по данной теме», карточки наши с сестрой, фальшивка лютая. Ненастоящие в общем. В них нет целой кучи данных, что там, в них, должна быть, записана и указана, но при этом — долг на них висит как бы настоящий, и в банковской системе охотников он там присутствует целиком и полностью.
Более того! Если долг не будет погашен в месячный срок «льготного периода», начнут капать проценты, что, при и без того немаленькой суммой долга, сделает его вообще космическим и не подъёмным. Ну а если просто «забить и забыть» думая, что карточки-то, «типо липа!» — начнутся проверки, поиски, и… фотки то там наши есть! И к долгу они как бы привязаны, и может не сейчас, не сразу, но хозяев-владельцев всяко найдут и…
На вопрос матери «но они же несовершеннолетние! Дети!» отец помотал головой — для охотников нет разницы, дети, взрослые, долг есть? Должны вернуть! И спрашивать его будут именно с тех, кто должен — то есть с меня с сестрой, хоть мы и дети.
А на вопрос «что с детей то можно взять⁈» отец ответил, что сейчас — ничего, но повесить долг вполне можно. Такое уже было в банковской практике, хоть и не было инициировано со стороны охотников.
И в этом случае, долг будет висеть, висеть, проценты капать, капать… пока однажды нам не стукнет восемнадцать годиков, если по привычной мне десятичной системе исчисления, которой я обычно и пользуюсь, или в шестнадцать в местной, двенадцатеричной, возраст, когда наступает у детей банковская ответственность, и ребенок, как бы, уже может иметь свои собственные деньги и финансы, зарабатывать и тратить. Но нам тратить будет нечего! Все пойдет в сумму долга, висевшего еще с семи лет.
Есть конечно и иной вариант, что применяется в таких случаях чаще — долг «продадут» иным банкирам, а банкиры перекинут его на законных опекунов — родители. И им придется, хочешь-не хочешь, а возвращать, да еще и с процентами от стороннего банка сверху.
Насчет вопроса «и что, никак нельзя ничего сделать? Оспорить?» отец замотал головой. Хоть карта и явная липа, у ассоциации в базе достаточно данных, чтобы нас достать. И оспорить это, то, что мы не охотники, нас подставили, и деньги мы не брали и не тратили, практически нереально.
Отец, как ни странно, не верит, что мы могли профуать такие деньжища, как четвертая часть цены квартиры, не выходя из этой квартиры. Мы ведь даже не имеем доступа к сетевым магазинам! И карта охотников не годится для виртуальных платежей не через терминал.
Так что батька почти уверен, что нас тупо кто-то подставил и использовал, наивных деток в темных делах. Наобещал нам всякого, слизал наши данные, завел каким-то образом всё это в банк охотников, зарегистрировав в банковской сети, но не в среде охотников, и обложил долгами. А нам, поди еще сказал, что вот ваши денежки, тут, тратьте! А скоро я вам еще переведу… в общем — типичный развод наивных глупых деток! Завести кредит… и каким-то образом свиснуть деньги из-под носа у охотников без карточки.
Как ни странно, в то, что мы сами отдали деньги кому-то, какому-то мошеннику, сняв всю ту сумму в банкомате наличностью, он тоже не верит вот ни разу.
— Какой же бред, — проговорила сестра, слушая все это вместе со мной, смотря «спектакль» через ставшею для нас словно большим экраном ТВ стену.
Со звуком и эффектом присутствия, словно бы стены и вовсе нет.
— Любая гипотеза, кроме самой очевидной! — вздохнула Лина, мотая головой, — У охотников есть наши данные, но при этом «это другое!», данных недостаточно. Достаточно для кредита, но недостаточно для того, чтобы считать наши тушки охотниками. И почему он так старательно умалчивает тот момент, какие ИМЕННО данные, есть в той базе⁈ Кроме фотографий, по которым нас можно искать годами — лица у нас непримечательные! А то, по чему нас легко можно найти и что не подделать. И что есть только у одаренных.