Ноги тоже привязали, к ножкам стула, чтобы он не убег. Привязали кандалами! Такими же фальшивыми, как и наручники, но… бежать ему от сюда все равно некуда — если я пожалею, он даже стул от пола не поднимет! Раздели бедолагу по пояс… непонятно зачем, ну да ладно — сестра предложила, а я не стал возражать, хоть для этого и пришлось снимать и надевать наручники заново.
И, после вех этих приготовлений, сунули под нос пахучий нашатырь.
— А? Что? — заворочался отец на стуле, среагировав на резкий запах.
— Дыши! Дыши! Да в сознание приходи! — проворковала ему сестрёнка на это.
Отец заворочался чуть сильнее, подергавшись руками и ногами, и похоже, легко осознал, что связан, словно ему такое не впервой. И именно от узнавания ситуации, а не от нашатыря, окончательно пришел в сознание и открыл глаза.
— Что? Где я? Кто вы⁈ Что вам нужно от меня!
Ах да! Мы свет забыли включить! Нам то он в нашем доме не нужен вот совсем.
Свет зажегся, и батька вперил в наши персоны свой взгляд. В меня, стоящего чуть подальше, в Лину, запаковывающею пахучий пузырек плотной крышкой и морящийся от запаха. Потом прогулялся взглядом по комнате, по мебели, почему-то зацепился взглядом за шторы на окнах. Долго пытался во мраке ночи что-то разглядеть за окном, но с его ракурса там мало что можно увидеть, даже окна в рядом стоящей свечки не горят, видимо там уже все спать легли.
А взгляд отца вернулся с окна на нас, на меня, на сестру…
— Пап, я надеюсь, ты снова терять сознание не планируешь? — улыбнулась девчонка, но так, словно бы боясь спугнуть трусливого зверька.
Батя, вгляделся в неё внимательно, что-то пытаясь рассмотреть, что-то невидимое, непознанное, или не соответствующее действительности. Сестра — спокойно выжидала его взгляд, с легкой и слегка ироничной улыбкой смотря в ответ на родителя. Я все так же стоял в сторонке, не мешая их гляделкам.
— Кто ты? — вдруг выдал отец, и глаза сестрицы расширили до предела.
Она, фигея до крайне степени, заметалась взглядом между мной и отцом, словно бы говоря «это он что? Это он как? Это как вообще такое может быть⁈». Я тоже прифигел, не понимая, как на такое можно реагировать, и откуда такое вообще могло прийти в голову человеку! Но все же офигел я и не в половину так же сильно, как моя сестра, да.
— Папа… это же я! Твоя дочка! Лина! — хлопая глазам и чуть не плача проговорила сестренка.
— Кто, Ты. — повторил тоже самое отец, предельно хладнокровно и стал аккуратно прощупывать возможности освободится.
— Яяя… Лина! Папа! — промямлила сестра, но батька на неё смотрел все так же холодно, как на чужую дочь, и как на врага, от чего у Лины затряслась губа. — Я это… я… — но папка её уже фактически и не слушал, и даже не стал повторять свой вопрос, молча и непрерывно пялится на маленького монстрика пред ним, аккуратно проверяя то, насколько крепко он зафиксирован на стуле.
Пределы натяжки наручников, аккуратно пошевелив руками, чтобы со стороны «девицы» не было заметно, закреплен ли сам стул к полу, едва заметно его качнув, с ножки на ножку — профессионал! Которому явно в такой ситуации быть не в первый раз! Или же он имел честь проходить какие-то тренировки на данную тему, и сейчас отрабатывает полученные знания на практике.
А бедная сестрица, уже начала реветь, и упала на колени с пустым взглядом от досады. Кажется, её мир только что рухнул, как недавно рухнул мир родителей, когда мы вышли из стены пред ними на кухне.
— Наручники из вашей спальни, они фальшивые, их легко можно порвать усилием рук, — так же хладнокровно, как говорил отец, проговорил я, глядя родителю прямо в глаза. — одно усилие…
— «Кряк», — издали наручники, и отец освободился, начав потирать запястья рук, сидя на стуле посреди комнаты.
— … и можно освободится… — завершил я прерванный разговор. — С ногами тоже самое, — ответил я на незаданный вопрос, в во взгляде родителя «а ноги что?».
Отец освободил и ноги. Встал, прошел по комнате, обойдя кругом стул. Посмотрел на нас, на меня, спокойно стоящего, на тихо плачущею Лину. Дошел до двери комнаты, вновь оглянулся, убеждаясь, что мы смотрим, но ничего не делаем, как бы говоря нам «я выхожу». Вышел в коридор — свет при его появлении зажегся сам собой, щелкнув выключателем, словно на него нажал кто-то невидимый.
Прошел до кухни, посмотрел там все, пошел в другие комнаты, но двери пред ним открываться отказались. Вернулся к нам, я к этому моменту уже не стоял, а сидел на полу рядом с сестрой, гладя ей по волосам, обнимая и успокаивая, шепча всякое прямо на ухо.