Моська сестренки высунулась из стены. И была поймана за щеку! И я на двести процентов уверен, что сестра от такого могла легко, играючи! увернутся! Могла предпринять контр меры, могла перехватить руку, сделать тысячу движений… ну ладно — сто! Но… просто позволила матери схватить себя за щечку.
И мать тут же выдернула сестру из стены! И меня следом! Ведь я держал подружку за руку. И… приложила сестренку ладонью по попе! И еще разок! Причитая:
— Ах ты дрянь малолетняя! Довела мать до истерики! — и еще удар — Спряталась…
— Ай, — среагировала сестра на третий удар.
— Что ай⁈ — вскричала мать, смотря в лицо своей дочке.
— Брат, можно я не буду притворятся? — взглянула она на меня, игнорируя мать.
— Я тебе сейчас дам притворятся! — замахнулась мать на дочуркино лицо, чтобы дать ей славную пощечину.
Но остановилась, не нанеся удар. А сестрица вся скукожилась, сжалась, сделалась напуганной, словно бы реально боялось получить удар! Но при этом всё равно, украдкой, продолжала смотреть на меня. И так же, как и тогда, игнорируя мать, поинтересовалась:
— Можно я не буду претворятся?
— Я тебе дам притворятся! — повторила мать свою прошлую реплику и схватила сестренку за щеку.
— Ай! Яй! Яй, яй, яй! — завопила сестрица, когда её щечку, мамка стала оттягивать и выкручивать.
Причитая примерно тоже самое, что и при ударах по попе.
— Довели мать до белого каления и теперь претворяются! Выбисилы! Вытрепали… и еще что-то вякают! Посмотри ты на ни. х. — и повернулась ко мне, почему-то ожидая увидеть на моем месте отца.
Но увидела меня. Выпала из реальности на мгновение, замерев истуканом, продолжая оттягивать щечку своей дочки, что тоже замерла, поставив сценку на паузу и гуляя глазами по комнате. А мать тут сообразила, что не одна только дочка во всем виновата! Сыночек то тоже! Хорош как никто!
— А ты чего, стоишь, — отпустила она щечку своей дочечки, что упала на пол, начав тереть красное пятно руками, тихонько шипя, — лыбишься⁈ — и мать занесла руку для размашистого удара пятерней, и как в случае с сестрой, остановилась, его не нанеся.
И я как и сестра, скорчил испуганное лицо. И как и сестра, был схвачен за щечку!
— А ну признавайся, твоя была идея⁈
Вот только руки маменьки мою щеку взять толком не смогли, пальцы с моей щеки соскользнули, и я высвободился из захвата сильно раньше сестры, но также, как и она, упал на пол, и схватился руками за «мятую щечку».
— Жулик, — тихо шепнула мне Лина, понимая, что я не получил никакого урона ровным счетом совсем, а у неё все же есть красное пятно.
— А⁈ — произнесла мать, нависая над нами, уперев руки в бока и восклицая, вопрошая и угрожая одновременно.
И мы, переглянувшись, и провалились сквозь пол.
— Да вы издеваетесь! — выпучились у матери глаза глядя на это действо.
Глава 13
Мать ощупала пол руками в том месте, где мы только что сидели — твердый! Вновь встала в полный рост, заходила туда-сюда взъерошивая волосы. Тут её привлек звук бряканья ведра… взглянула туда — высунувшись из пола по грудь Лина, схватила ручками ведро, взглянула на мать, испуганными глазами, и нырнула в пол, вместе с ведром и в всем, что в нем. Да так быстро, что последние капли жидкости отстали от прочих! И падали на пол, когда он уже был ровный! Но все равно не коснулись линолеума у края стены, исчезнув без следа.
Мать, вернулась к месту, где исчезла вода, ощупала пол, что был сух, ровен, и тверд. Услышала звук позади себя, обернулась, но так и не поняла, что его издает — я просто ручку со стола уронил, специально.
Услышала звуки, идущие с кухни — побежала туда. Увидела, как высовывающиеся из стен ручки, хватают жратву, и исчезают в стене. Вопрос о том, почему еда, которой место в холодильнике, оказалась на кухонных столах, её вряд ли посетил.
Её, судя по виду, больше волновало иное — ведь этих детей оттуда, из пола! Из стен! Даже вкусняшкой не выманить! Они сами все сопрут! И с видом полной обреченности уселась на стул у кухонного стола. Посидела, заплакала… но не от горя! Чисто, как последний аргумент, используя своё самое сильное оружие, воздействия на психику. Никто не любит женских слез! Даже дети. Тем более — слез матерей.
А потому, мы вышли из стены, вновь держась за руки, и подошли к маме поближе, в зону досягаемости её рук и подзатыльников. И она подняла на нас свои глаза, посмотрела, слегка и грузно улыбнулась, раскрыла объятья для обнимашек.
Мы подошли ближе, обняли её, она обняла нас в ответ… постояли так, обняв сидящею на стуле женщину. Помолчали. Погрелись семейным единением и теплом. Немного успокоились и пришли в норму. И получили по заднице! Каждому! И мне и сестре, досталось по шлепку, нанесенному синхронно.