В общем, слушая наш лепет, мать явно выглядела недовольной, но в душе, явно была рада, что мы, хех, социализируемся! Становимся частью общества. И не только охотников, но и вообще и в целом, перестаем общаться только лишь друг с другом. Ну и… вливаемся в коллектив! Да.
А вот отец… он почему-то был хмур весь вечер и, по-моему, слушал то, что мы говорим, лишь в пол уха. Хмур он был явно не из-за нас! А из-за… непонятно чего, возможно проблем по работе. Но говорить об этом, естественно не стал, все держа в себе и при себе, и даже пытаясь держать на лице улыбку, чтобы никто ничего не заподозрил проблем. И на занятую нами мать это даже действовало! Но вот на нас — нет. И мы, заметив его вид, просто не могли не поинтересоваться:
— Пап, что-то случилось? Проблемы?
— Ты только скажи, и мы мигом разберемся! Мы сильные! Мы — охотники!
— Да, пап, не надо все тащить лишь на себе! Мы далеко не слабые дети, и можем тебе помочь если что. Ты можешь на нас положится.
Но папка в ответ на наше предложение лишь отшучивался
— Вы у меня самый лучше! Дайте я вас обниму! Да подниму!
— Вии!
— Вот! А ту даже, в проблемы взрослых… нет, вы не думайте! Если нужно будет с какой тварью разобраться — я вас мигом позову! Вы так и знайте! Вы же поможете папке, да?
— Пап!
— Но чем вы мне можете помочь в счет фактуре, и подбивкой квартального баланса по дебет с кредитом? Вот…
— Вообще-то можем, — усмехнулась на это сестра, и взглянула на меня, ища поддержки.
И я кивнул в знак согласия, ведь пусть я и не силен в экономике, но цифры считаю не хуже калькулятора в уме, вплоть до дробей десяти в пятой. А если перестану думать о иных вещах, о тайнике, и его состоянии, о осколках, что мне интересны и прочем, то и десятые и даже сотые вполне по силам потянуть, если настрою внутренние алгоритмы сознания на расчет данных. Хотя знать об это папке точно ни к чему, так что ограничимся и простыми дробями.
— Так что не стесняйся, обращайся!
Папка слегка опешил от подобного заявления, попытался засыпать нас терминами — успешно! Поплыл с задачек с неизвестными — слабак! Попытался привлечь маменьку, что с хмурым видом слушала нашу беседу — поплыли уже они оба! А еще говорят образованнее хорошее…
В общем, по итогу я их маленько помотал по алгебре, но от моей помощи, отец в итоге все равно отказался. Сказав, что его работа — это его работа! А мы, пока что лишь долги имеем! И сначала их бы стоило вернуть, а потом уже что-то говорить — на больное надавил, гад! И зарабатывать семье на жизнь должен он и мать, а не мы, что дети, и что должны пока лишь учи… то есть просто, быть милыми, и славными охотниками!
На том и разошлись. Они — спать, хоть им и осталось три часа до подъёма. Мы — в тайник! Мы ведь и не устали за день толком. Так что можем продолжить наши «посиделки» растягивая часы, на дни. Тем более, нам есть что обсудить, и о чем подумать.
Глава 5
— Ну брат, давай, рассказывай, что ты там наглядел, — интересуется сестра, наконец скидывая с себя осточертелую одежду, в которой мы и пред маменькой с папенькой выступали, и которая уже изрядно порченная, мятая и лапанная, но все та же бальная.
И недолго думая, сестра плюхнулась попкой прямо на «камень» мира тайника, выжидающе смотря на меня, всем своим видом говоря «Ну, давай, расказывай!»
— Только не говори мне что все было зря! — возмутилась она, устав ждать рассказа-ответа, — Что все… — взмах в стороны горы одежды, — было напрасно! И эти страдания, — вздрогнула она и сама себя обняла, — были пустой тратой времени!
— Вот прямо-таки исстрадалась! — усмехаюсь я, глядя на неё сверху вниз, и тоже начинаю раздеваться.
Понимаю бессмысленность возни со шмотками, и просто убираю их с себя через пространство. Выхватываю из шкафа в детской легкую пижамку, в виде мишки, и споро облачаюсь в неё, под пристальным взором сестры. Читаю в её глазах немой вопрос «Что?» и пожелание «Мне тоже давай!» и выбрасываю из воздуха пред носом пижамку зайчика, в которую сеструха тут же облачается.
— А то песок опять во все места набьется, — шепчет она сама себе под нос, а я тихонько усмехаюсь.
И заменяю псевдо камень под нашими ногами на камень настоящий! Из того ворованного городка, из почвы под ним, а не с мостовой, но все равно настоящий, а не фальшивый! Да еще и делаю его ровным, гладким, и без пыли с песочком — а то пижама от этого дела как-то не спасёт вот ни разу, и песок меж ног… ну такое себе, даже если он ненастоящий.