Теперь дверь не открыть, не сломав швабру! И я выпучил глаза от вполне серьёзного удивления — а что, так можно было⁈ Вот так просто… запереть дите в её же комнате⁈ И вот не верю я, что эта идея так сделать, пришла ей в голову только что! Скорее… она это придумала еще тогда, когда приходила к нам тогда вместе с родителями и высматривала что украсть? Уууу гадина!
— Вы даже не представляете насколько я из-за вас настрадалась! — проговорила девица, кривя злобную рожу. глядя на меня и все тем же голосом, но чуть со смещенной интонацией «Сча точно буду бить!!!» топая ко мне, вбивая с каждым шагом свои туфельки с силой в пол, — Мелкие Засаранцы!
Она подскочила ко мне, схватила за плечо, больно сжав — был бы я простым ребенком был бы синяк! Замахнулась… я зажмурился, приготовляя личико к удару. Но удара не случилось, замах был для вида. Нилу словно бы выдохнула и успокоилась, опуская руку. Я даже расслабился и раскрыл глаза… но удар все же получил — слабую пощечину.
— Сученыши! — схватила она меня за нижнею челюсть и потащила по коридору.
Я начал сопротивляться, неловко махая руками, строя из себя безумно слабого маленького мальчика.
— Ах ты еще и брыкаешься! — обиделась девица, на это грубое нарушение её желания и наглое нежелание идти.
Отпустила челюсть, схватила за ухо, приподняла над полом — да она настоящая чистопородная тварь! Оторвать же можно! Не мне, но… да что мы ей сделали то, а⁈ И ведь не скажешь, что она работает на кого-то, кто жаждет нашей смерти! Она бы так себя не вела, зная, что мы — охотники! Которым убить такую шавку почти без сил, все равно что ветры по ветру пустить!
Я заревел, захныкал, но брыкаться не прекратил, получил её пару пощёчин, от даже радующейся такой реакции девицы, окончательно оторвался от пола повиснув на собственном ухе, которое эта нахалке еще и выкрутила в узел. Подняла почти до уровня своих глаз, начав злобно пялится и скалится мне в лицо, словно бы маньячка-садистка. Наслаждающаяся страданиями жертвы.
— Сопротивляйся! Сопротивляйся! Мне такое нравится!
Еще пара пощёчин, потом она о чем-то задумалась, и уже по серьёзному вдарила мне в живот кулаком. А ведь она охотник! Слабеньки, но охотник! У нормального ребенка от такого удара был бы кишмиш из органов! Каша! Труп был бы на собственном ухе висящий в её крепкой ручке!
Это… если бы не конец был бы для ребенка, то больничка точно! Реанимация и пару месяцев на приход в себя, да и то, при своевременной помощи, и услугах целителя. Или мгновенный отход, в зависимости от того, лопнула бы селезенка или кишки, или нет. Пошло бы кровоизлияние и были бы разрывы сосудов в печёнке, или нет.
Мне же, с моим прессом, даже без магии, этот удар оставил бы синяк на пол живота, гематомы на мышцах, отмирание участка кожи, по которым пришли костяшки, но до органов все же толком бы ничего не добралось бы, но… она, вообще, понимает, что, творит⁈
Судя по всему, понимает — с довольной кровожадной улыбкой, что все тот же оскал гиены, достает тонкую бечевку, ставит меня обратно на пол, а вернее укладывает, ведь я корчу из себя потерявшего от боли сознания мальчика. Нависает над тушкой маленького мальчика, валяющегося на полу с выпученными глазами и практически забывшего как дышать.
Выворачивает мне руки, завязывает за спиной. Ноги тоже связывает, туго, плотно, так, чтобы тонкая нить обязательно впилась в кожу! Оставила синяки и перетягивая кровоток… да еще и связав руки с ногами меж собой за спиной, поднимает меня за узел-ручку, словно бы я чемодан, проверяя, насколько будет удобно нести такую поклажу.
— Пойдет. — ставит она «чемоданчик» на пол, и смотрит на меня сверху вниз, с брезгливым видом, словно на кучку, что кто-то тут оставил посреди асфальта, испражнившись прямо на дороге, — Как же было бы проще, ходи вы просто в школу… потерялись бы где-нибудь и все…
Так, стоп! Что это значит⁈ О чем она вообще⁈
— Я бы попровожала вас пару дней… может даже недель. Что-нибудь из дому прихватила бы, приболела… — нависла она надо мной, ухмыляясь, — а теперь вот, приходится извращаться. И предки ваши… эх! — распрямилась она в полный рост, взглянула в сторону кухни и пошла туда.
Начала греметь посудой, смотреть технику, прочие вещи…
— Все громоздкое! Ничего маленького и ценного! Гадство! — вышла оттуда и пошла в спальню родителей.
Осмотрела комнату внимательным взором, пошла к шкатулкам с украшениями, стоящим на комоде перед зеркалом. Провела пальчиками о дешевым шкатулочкам, открыла, заглянула, сморщилась от вида мамины и папиных цац.