— Что тебе ясно? — проговорила она, принимая бумагу, — вы разобрались со своими проблемами?
— Можно и так сказать. — отвел я взгляд.
Ведь нас теперь, скорее всего, будут считать мертвыми! Тот взрыв… был ну очень сильным! И думается мне, после такого от тел не остается даже пепла. А значит, не найдя наших останков и нас самих, все решат, что мы — трупики.
Тем, кто хотел это все провернуть, это будет только на руку! Они раздуют новость, раскрутят её, и будут везде вещать о том, как славные герои, так лихо сдохли. Ну и о том, какую надежду-свет несет миру та девица-пустышка, и как печально, что такие юные дарования как мы, вот так вот погибли.
И это будет во всех СМИ, хотя еще дня два назад, эти «все СМИ» полоскали нас почем зря — видел я новости, пока кушал пирожки с сестренкой! Слышал, что вещают «из утюгов» и когда ехал в поезде, где тихо бубнило радио в углу.
Обвиняли нас там во всех грехах, и в убийстве, и в детоубийстве, и в избиениях, и насилии, и в том, что мы ненастоящие пятерки. И забывали о том, что и где мы чистили, словно мы и вовсе, никогда не ступали за грань разрыва в подземелья. А сейчас наверняка, все, что нам причиталось, нам припишут. Может даже что-то сверху накинуть, ведь мертвецам все равно можно не платить.
— Можно и так, да? — переспросила мать, — Так разобрались или нет? — свела она бровки над переносицей в кучку.
— Долгов за нами больше нет. — покивал я сам себе.
— Но и денег у вас тоже нет? — поняла всё правильно мать.
— Угу, — вновь кивок от меня, — но это пока! — поднял я пальчик вверх, хотя понятия не имею, когда и откуда это пока перестанет быть пока.
— А с Линой что? — подняла мать взгляд на мою сестру, как бы говоря «Чего это она тиха я такая? Сидит и ничего не делает?».
— Все нормально мам! — оживилась сестра, повернувшись в сторону родительницы и смотря на неё ничего невидящими, красными и слегка оплывшими глазами.
— Да вижу я, как все нормально! — проговорила мать, «спокойным и ровным голосом», — Алкаши в подворотнях и то лучше выглядят!
— Да все в порядке! — хотела она встать, но я остановил, положив ей руку на бедро.
Не встанет она сейчас! Не встанет… а мать напугает куда сильнее, чем она уже напугана сейчас. Не к чему маме видеть Лину…. Такой. Не сейчас.
— Угу, — кивнула мать и хотела разродится тирадой, но я открыл рот раньше.
— Она в подземелье ударилась. Головой. До завтра заживет, не волнуйся. Скорой, врача и прочего не требуется. — отрицательно замотал я головой, — Можем спорить. — улыбнулся. — Если до завтра не пройдет, будешь сама хлопотать как знаешь.
Мать, поджала губу. С одной стороны, ей хотелось кинутся и развести панику. Позвать врача, отца, вообще всех-всех, помочь, защитить, обогреть… вот прям щаз! Тем более что с травмами головы нельзя шутить! И нужно обратится к врачу как можно скорее!
С другой — мы охотники, и она обещала нам доверять. Так что… не согласится подождать со своей помощью до утра, она как-то и не может. Это будет… глупым капризом, и мать это понимает.
— Ну ладно. — сказала она, и развернулась на выход.
Дошла до двери, взялась за ручку, приоткрыла дверь и обернулась.
— И… с возвращением детки! Мы скучали!
— Что? Дети вернулись? — послышался из коридора голос отца.
И он сам через пару мгновений влетел в комнату, оттеснив мать с прохода.
— С возвращением, дети! Мы ску… что за вид? — сморщился он, разглядывая наши моськи.
И ладно еще, что простынка накрывает нас с головой! Словно плащи. И он не видит наших причесок! Особенно… причёски сестренки, что стала похожа на кусочек попкорна с мусором вперемешку. Бедная сестрица… она так гордилась своими волосами.
— Пап, пожалуйста, дай нам отдохнуть хотя бы до утра, — вымучено улыбнулся я, глядя на него. — мы только из подземелья, и… немного не в форме.
— Вы ранены? — тут же «встал в стойку» папаша, и заметил полоску алой плоти на щеке сестры, — Лина, твоя…
Сестрица подняла руку, чтобы коснутся щеки, но… координация движений её подвела, и до щеки рука не дошла, уйдя куда-то вбок, зато в результате таких движений слетел с головы капюшон, оголяя голову, и «попкорн волос».
Мать взвизгнула, увидев то, во что превратилась головушка её доченьки, отец нахмурил брови, и хотел сказать что-то типо «Так, все, я звоню врачу!». Но я опередил его, не смотря на мучающею меня мигрень и тошноту.
— Так! Все! Все вопросы утром! Дайте нам хотя бы пару часов дух перевести! — и сместил родителей в пространстве в коридор, закрыв пред их носом дверь в комнату.