И вот сейчас, когда ей доложили, что её замша организовала какой-то рейд и оплошала, и теперь требует, без предупреждения, без плана, да средь недели, с утра пораньше — в два часа дня! Снятия всех боеспособных групп полицейских со всех постов и из всех отделений, бросить куда-то там, для разгребания её косяка… бывшая милая пышка, а теперь просто уродливая толстая бабка, вместо того, чтобы подумать «Да пошла она в женский половой орган обратно на переделку!» подумала «А какого фига это кто-то там тявкает на нас так сильно, что нужно всех людей туда собрать⁈ Вряд ли это корпоранты и мафия — у нас с ними все ровно! Значит кто-то новый вылез, и надо срочно указать ему его место, пока силу не набрал и вякать не начал!».
Так что добро на усиление зам получила без проблем. Впрочем, она его сильно то и не спрашивала. И к одной из трех башен города уже вовсю стекались полицейские со всех районов городка.
Полиция, участковые, опера, спецназ… куча разнообразных машин, от легковушки до броневичков и грузовичков для перевозки опасных заключённых, пикапы, седаны, микроавтобусы и автобусы. И парковка пред зданием быстро перестала их всех вмешать, вынуждая полицейских оставлять свои машины прямо на дороге улицы, перекрывая собой проезд.
Люди из близлежащих домов, те, кто был там и не был на работе, с любопытством смотрели на все это. Редкие прохожие останавливались и пучили глаза на происходящее. Интересовались «А че случилось, то а?», но не долго — полицейские в большинстве своём понятия не имели, зачем их всех сюда согнали, это даже не все из гнавших их сюда словно стадо на убой комесарш знали! Что уж говорить о мужичье, которому и вовсе, никто ничего не доложил и не рассказал.
Поэтому, пытаясь как-то понять ситуацию, это самое «мужичье» начало действовать по привычному сценарию — хватать первых попавшихся людей, и спрашивать, что у них тут вообще происходит, и «не видели ли чего?»
Кто из полицейских пошел по домам, делать опросы, кто-то для добычи информации выискивал прохожих и «праздношатающихся» во дворах, а кто-то делал и то, и то и просто так, лишь бы чем-то себя занять и не маячить у жирух пред носом.
Делал дело, в тихой надежде, что удастся найти в одной из квартир при обходе какой-нибудь незарегистрированный притон, или бордель, или чем не радость — склад магического оружия! У простого человека! Да без бумаг на это оружие! Половина сразу разойдется меж нужных рук, часть придется сдать за вшивую премию… но кое-что и осядет в руках у нашедшего. А это — деньги! И огромные, даже если там лишь что-то «гоблинское».
Зеваки из окон быстро по пропадали, чтобы не смущать полицаев своими рожами и не привлекать внимание. Да и прохожие, видя судьбу своих «коллег» по тротуару, стали старательно обходить опасно место десятой дорого. Про автомобилистов и говорить нечего, они решили объехать стремное место еще сильно задолго до того, как увидели, что происходить с пешеходами. Просто… лучше пару километров крюк сделать, чем вляпаться в какой-то непонятный движ, где и пулю можно получить ненароком.
Сами же полицейские, несмотря на огромное столпотворение людей в форме пред подъездом дома, ор сотен жирных визгливых баб много чего требующих, и матюги из мегафонов их противными и нередко хриплыми голосами, не спешили врываться внутрь здания и в чем-либо разбираться уже там «по месту».
Просто не могли этого сделать! Единственный вход… преграждала маленькая фигурка в растрепанном рваном платьице, со следами множества лезвий на ткани, и круглых дырах от пуль, в маске на лице, что словно бы сделана из наконечников сотен копий, и с огромным, относительно невеликого тела девочки, копьем в руке, что даже визуально выглядел очень острым.
Это тельце, преграждало им путь, просто встав перед дверью, и подперев своей спиной её саму. Люди изнутри не могли её открыть, хотя пытались и с разбегу, и с плеча, и с ноги. Люди снаружи… паре умников она уже отрубила руки, что осмелились к ней протянутся. Руки, впрочем, она вернула владельцам, брезгливо отпнув их от себя в толпу.
Магические пистолеты, способные с выстрела отправить в глубокий сон взрослого мужчину, на девочку лет восьми, не действовали ровным счетом никак, что было как бы и неудивительно, ведь всем было очевидно кто пред ними — охотник. Да, девочка. Да — маленькая! Совсем кроха! Но — охотник. И ей было до лампочки даже на одиночные выстрели из винтовки по ногам, осуществленные одним из снайперов по науськиванию одной из дам за двести.