Я заорал от ужаса и бросился вон из комнаты. До сих пор корю себя за то, что не попытался оторвать куклу от сестры голыми руками, но в тот момент я думал только об отцовском мече, которых хранился под кроватью мамы. Я разрубил чертовы волосы, и кукла отпрянула, зашипев от боли, но было поздно. Сюань, моя милая маленькая сестричка, погибла.
Цзинь замолчал. У меня же просто язык отсох. Я в ужасе таращился на него, на слезы, блеснувшие в раскосых глазах, затем перевел взгляд на куклу, безмятежно сидевшую на стойке. Изящные ручки, прекрасное личико – ничто в ее облике не указывало на кровавую историю. Я, конечно, тот еще скептик, и уж всякой мистикой меня не проймешь, но от историй этого китайца почему-то ледяной пот прошиб.
- Когда вернулась мама, то нашла меня без сознания у колодца, – продолжил Цзинь с грустной улыбкой. – Все решили, что Сюань стала жертвой таинственного маньяка. Убийства прекратились, и никто больше никогда не слышал о нем. Мы с мамой вскоре уехали из городка. Прошло много лет… Я похоронил мать, затем женился и потерял любимую. Впрочем, эту историю вы знаете.
Он положил деньги на стойку подальше от куклы.
- Подождите, – окликнул я, наблюдая, как он кладет фарфоровую фигурку в сумку. – Вы же сказали, что разбили ее и утопили в колодце. Это копия? Другой экземпляр?
На губах Цзиня появилась лисья усмешка.
- Нет. Неужели вы думаете, я не узнал бы убийцу сестры?
- Тогда откуда…
- Вчера я увидел ее на крыльце. Сын моего подопечного нашел ее у моей машины. Решил, что я выронил, и принес в дом.
- Но вы же разбили…
- Как вы сами видели – целехонька.
- Но…
- Что еще? – в голосе мелькнуло едва уловимое раздражение, хотя лицо хранило безмятежное выражение.
- Волосы. Вы сказали, что у той куклы были волосы до пят, а у этой едва достают до… – я обрисовал руками женской силуэт, – до бедер.
- Вы же помните, что я обрезал ей волосы, когда она душила мою сестру, – ответил Цзинь. Усмешка стала жестокой. – Скосил их до короткого каре. В таком виде мальчик и принес ее мне.
- Каре? Но…
- Вы все еще не поняли? – Цзинь, казалось, был разочарован. – Они растут. И когда достигнут первоначальной длины, она снова начнет петь. И никто не знает, чье имя она назовет.
Цзинь ушел. Наступившую тишину нарушали только вопли экранной героини, за которой гналось существо с длинными черными волосами. Я поспешно выключил телевизор и закрыл бар на сегодня, запоздало вспомнив, что так и не узнал названия его великолепного одеяния. Стоя у дверей, я слушал завывания ветра, и на мгновение мне почудилось тихое пение:
«…и в моих объятиях ты мирно уснешь».
Конец