— Нет, — опять выплюнул он.
— А ваши знакомые из среды археологов?
— Нет.
Они какое-то время играли в гляделки, устремив друг на друга взгляды. Высокий крепкий мужчина и маленькая нахальная женщина. Света затаила дыхание. Где-то вдалеке залаяла собака, захныкал маленький ребенок у соседки. Молчание затягивалось, пока Марьяна тихо не сказала:
— Тогда остается ваша жена, Николай. Прошлое, от которого вы бежали. Что с ней случилось?
Из него словно выпустили весь воздух. Ник рухнул на стул, закрыл руками голову, облокотившись на стол, и сдавленным голос признался:
— Ее убили.
Они обе молчали, а Ник не поднимал головы. Он боялся вновь увидеть Лизу. Если она появится здесь и сейчас, то он не выдержит, сорвется. Отчаянно хотелось напиться в стельку, до поросячьего визга, до полного отупения всех чувств и отшибания памяти. Да, память… Память — это проклятие…
Он осознал, что сказал последнюю фразу вслух, и поднял голову, с ненавистью глядя на журналистку.
— Мою жену убили. Убийцу так и не нашли, вместо этого все повесили на меня.
Светлана тихо охнула, прикрыв рот ладонью. В ее глазах плескалась жалость, и для Ника это было невыносимо. Хотелось заорать, стукнуть кулаком по столу, разбить что-нибудь или кого-нибудь ударить. Ник сцепил зубы и опустил взгляд, лишь бы не видеть этой унизительной жалости. Он заговорил короткими, рублеными фразами.
— Был суд. Меня оправдали. Серега помог и нашел хорошего адвоката. Все это время пресса… — он сдержал ругательство, — пресса преследовала мою семью. У отца случился инфаркт, мать ненадолго его пережила. Я едва не потерял сына. После продажи квартиры родителей сменил фамилию и уехал из столицы, чтобы начать все заново.
— Так-так… — задумчиво протянула Марьяна и побарабанила пальцами по столу. — Все складывается.
— Что складывается? — ощетинился он.
— Марьяна, не надо, я прошу вас… — попыталась остановить ее Света.
— Допустим, вы не убивали свою жену. Не факт, но допустим. Тогда убийца кто-то другой, и этот кто-то вполне может быть из вашего окружения. Приезд археологов, похищение ребенка, убийство отца Егора. Николай, вы действительно не видите связи?
— Вы о чем вообще? Какая еще связь между убийством моей жены и похищением Павлика? А отца Егора я в глаза не видел!
— О, я могу вам нарисовать на выбор несколько версий. Например, вашу жену убили, а вас подставили, чтобы отомстить именно вам. Но вас не посадили, и убийца упустил жертву из виду. А сейчас приезд археологов, которые вас узнали, мог вдохновить преступника на новую проделку. Скажем, он целился в вашего сына, но вместо этого попал в Павлика. Или вас хотели подставить и обвинить в халатности… Хотя нет, это слишком мелко для того, кто уже почувствовал вкус крови. Хм, а знаете?.. На месте убийцы я бы подложила труп мальчика вам в машину или закопала на заднем дворе вашего дома. Кстати, вы давно проверяли багажник?
— Вы с ума сошли? — хрипло спросил Ник. — Никто из экспедиции меня не видел до сегодняшнего утра!..
— Ну это вы так думаете…
— Профессор Кривошей был моим научным руководителем, а Валя Горовая — крестная моего сына!.. Остальные в лагере мне незнакомы, а большинство из них — студенты-практиканты! Обвинять Кривошея или Горовую в убийстве моей жены по меньшей мере нелепо!.. У них обоих было алиби и отсутствовал мотив!
Марьяна подалась вперед и уставилась на него глазами цвета кошачьей мочи.
— Признайтесь, Валентина Горовая была вашей любовницей?
— Тьфу!.. — разозлился он. — С меня довольно.
Он направился к двери, и в спину ему полетел зевок:
— Ох, не хотите говорить, ну и ладно, я сама узнаю. Спокойной ночи.
— Ник, да подожди же!
Света догнала его уже на крыльце.
— Богдан, иди в машину, — велел он сыну.
Тот кивнул и поплелся к калитке. Ник смотрел ему вслед, чувствуя, как сжимается сердце от боли. Хватать сына и бежать отсюда прочь, пока не случилось беды!..
— Ник, почему ты раньше мне ничего не сказал? — спросила Света, вглядываясь ему в лицо.
— Зачем? Мне твоя жалость не нужна.
Она отшатнулась.
— Ты дурак, Ник. С чего ты взял, что моя жалость нужна тебе? Ты взрослый мужик, перетопчешься, а вот кто заслуживает сочувствия и заботы, так это Богдан!
Он стушевался.
— Когда я спрашивала его про маму, Богданчик всегда нервничал и замыкался, я и перестала. Сколько ему было, когда все произошло?
— Пять, — не размыкая губ, ответил Ник.
— Он помнит что-то?
— Не знаю, — мотнул он головой.