– На улице уже ночь и прохладно…
– Я возьму с собой одеяло, – не понимаю почему, но мне кажется, что Сергей не такой плохой и злой, каким хочет показаться. – Пожалуйста, мне нужен свежий воздух, я не натворю глупостей. Обещаю, – сделала милое и жалостливое лицо.
– Манипуляторша, – качает головой он. – Иди!
Чуть не прыгаю к нему на шею от радости. Встаю, накинув одеяло на плечи, беру кружку с чаем и иду к выходу.
– Спасибо, – искренне говорю Сергею, и он кивает, принимая мою благодарность.
Сажусь на кресло в тени уличного фонаря, подбираю ноги под себя и наслаждаюсь тишиной и свежим воздухом. Сон пошёл мне на пользу, и раз в доме не слышен злой ор тирана, значит Сергей справился хорошо.
Ворота открываются, и во двор въезжает чёрный автомобиль, задерживаю дыхание и вжимаюсь в мягкое кресло, надеясь избежать неприятностей. Но из машины никто не выходит, что кажется немного странным. И тут из дома в чёрном костюме появляется сам Король Плохого Настроения Тимур. Спускается по ступенькам и открывает заднюю дверь автомобиля. В салоне загорается свет, и я вижу женский силуэт в красном платье. Машина трогается с места, увозя подальше человека в чёрном.
Интересно, что за женщина может вытерпеть такого мужчину?
Глава 17
Тимур
– Что за разговор? – холодно спрашиваю, наблюдая, как Филипп уводит Агату в соседний зал.
– Не при гостях, – отвечает Игнат, оглядываясь по сторонам. Нервозность, боязнь потерять статус.
Мы поднимаемся по мраморной лестнице, сверху все эти разноцветные дорогие одежды кажутся брызгами краски.
– Проходи, будь как дома, – приглашает Игнат, открыв передо мной дверь.
– Мне никогда не будет домом этот пафосный зоопарк.
– Я спишу это на твоё дурное настроение. Филипп неплохо справился с планировкой и дизайном.
Я смотрю Игнату в глаза и не понимаю, притворяется он или нет.
– Ближе к делу, – требую я.
Старик достаёт из бара в стене бутылку виски и два стакана. У меня нет желания распивать с ним алкоголь.
– Ну, как хочешь. Слушай, Тимур, ты знаешь, я всегда относился к тебе как к своему собственному сыну…
– Давай без этого…
– Не перебивай меня, – говорит он с нажимом, стальным голосом, который я так любил копировать в юности. – Я всему тебя обучил: бизнесу, манерам, стилю… Взял грязного мальчишку с улицы, а теперь передо мной стоит мужчина. И за это надо выпить, – дорогой напиток льётся в стакан, окрашивая лёд в благородный цвет, и Игнат делает глоток.
– Ты позвал меня, чтобы хвалиться собой?
– Вот. Об этом я и хотел поговорить. Мальчишку можно вытащить из бедности, но бедность из этого мальчишки не вытащить никогда. В тебе нет нашей породы, нашей крови, называй это как хочешь.
Я уже понял, к чему идёт этот разговор. Перед моими глазами появилось льстивое и наглое лицо Филиппа.
– Я прошу принять мои слова достойно. Конечно, без денег я тебя не оставлю, но все наши общие проекты и то, что я помог тебе заработать, ты должен поделить с Филиппом. Тридцать на семьдесят.
Я молчу. Внутри всё сжимается. Если это шутка, то он перегибает палку, или у него начался старческий маразм.
– Нет, – говорю я и чувствую, как все мышцы напрягаются в готовности защищать своё.
– Тимур, – снисходительно говорит Игнат, и меня передёргивается от этого тона, – ты мне, конечно, немаловажен, но родной сын ближе на инстинктивном уровне. Когда станешь отцом, поймёшь меня: против природы не пойдёшь. Она не позволит. Филипп сейчас делает многое, что бы угодить мне…
– В твою мудрую голову не приходила мысль, что он это делает ради денег? – спрашиваю я, стискивая зубы.
– Ещё одна черта непроходимой бедности. Судить других, вкладывая в них свои черты.
Я почувствовал, как сводит скулы, будто окатили ледяной водой. Для меня, кроме этого сумасшедшего старика в целом мире не было никого, кому бы я мог доверять… до сегодняшнего дня.
– Я сказал. Нет. – отвечаю, сжимая кулаки. Мгновенно уношусь мыслями в прошлое и вижу себя одиноким одиннадцатилетним щенком, запуганным и глупым. Одиноким. Новичок в детском доме, у которого все хотели что-нибудь отнять, а потом избить за то, что не отдавал. И сейчас перед Игнатом, я стоял точно так же, как волк, готовый защищать свою территорию. – Нет.
– Подумай хорошенько, сынок. Ведь мне не составит труда отобрать всё, что тебе дорого.