– Хватит, говоришь? – ухмыляюсь я, сжимая влажные трусики. Настя стонет.
Член напряжён до предела, в голове только одно: разорвать на ней эти чёртовы трусики и засадить ей по самые яйца. Вдабливаться в податливое тело, вдавливать её в стену, чтобы поняла, что не стоит заходить в клетку к зверю и дразнить его.
– Босс? – из зала доносится голос Сергея.
Настя встряхивает головой как от наваждения, с трудом высвобождается из моей ослабевшей хватки и убегает, обходя Сергея.
– Я думал, что вам плохо, – говорит Сергей, понимая по моему взгляду, что он явно не вовремя.
Наклоняется и поднимает с пола Настину простыню.
– Много думаешь и не о том. Ещё одна такая «случайность», и будем разговаривать по-другому, – серьёзным и нервным тоном говорю я. – Оставь здесь эту чёртову простыню, – рычу, вырывая ткань из его рук.
– Я отнесу ей…
– Нет. Делай то, что я сказал. Ты навёл справки о делах Филиппа? – точка кипения вот-вот наступит, Сергей уже ходит по тонкому лезвию бритвы.
– Занимаюсь этим, – отвечает он, кивая головой.
– Этот идиот точно где-то напортачил, и мне нужен любой повод, любая зацепка, чтобы было чем давить на него, это понятно? – повышаю голос я.
– Да, босс, – опускает голову и выходит.
Оставшись один, я перекидываю простыню через плечо и иду в комнату Насти, но там никого нет, и меня это отрезвляет.
Какого чёрта я вообще на неё накинулся? О чём я только думал? Трахнуть эту мышь? Да, сильно меня по голове огрели. Ещё и припёрся к ней, вот нахрена? Поговорить? Продолжить начатое? Что, блять?
Серая мышь с одуряющим запахом вскружила мне голову. Веду себя как пацан, не умеющий держать себя в руках, точнее, член в штанах. Я закрываю дверь комнаты, бросив перед этим простыню на Настину кровать.
Чёрт! Она такая нежная, невинная… полная противоположность страстной и раскованной Агаты, и в то же время более закрытая и загадочная, чем Алёна.
Захожу в ванную комнату и смотрю на своё отражение в зеркале. Хмурюсь, отгоняя эти мысли. Ранение – не повод проявлять слабость. И соваться в этот огонь по имени Настя не стоит: такие, как она, потом не отлипают. Девушка здесь не для того, но её карие глаза и эта забота…
Готовит она хорошо, я бы сказал идеально. За всё время в детдоме и позже я так вкусно не ел. Пробовал омаров, фуа-гра, идеальные стейки от лучших шеф-поваров мира, но простой домашний суп, приготовленный с душой… покорил. Ничего необычного и изысканного, ничего вычурного и броского. Но как же идеально туда вписались гренки! Уму непостижимо, как она додумалась. Сколько же в этой девчонке загадок?!
Отогнал к чертям все мысли и погрузился в сон. А проснувшись слишком рано, принял душ и сам приготовил себе кофе, так как на кухне никого не было ещё.
Поднимаюсь в свой кабинет, решив поработать. Открываю дверь и застываю на пороге. Кровь начинает кипеть, кулаки сжимаются до хруста костяшек, из ушей начинает идти пар. Настя стоит у моего рабочего стола, а в её руках фотография. Единственная в этом кабинете фотография, та, которую я с глаз долой засунул в рабочий стол. Выбросить не хотел, оставил как напоминание: не верить больше никому.
Изнутри поднимается ярость, захватывает с головой, перед глазами пелена гнева. Настя смотрит, и страх читается в её глазах. Поняла всё по моему виду.
Она посмела залезть ко мне в душу, затронуть личное, то, что я зарыл глубоко в себе. Лучше тысячу ран в плечо и по всему телу, чем один взгляд на это фото.
– Сука, как ты посмела зайти сюда? – рычу и бросаю грёбаную чашку в стену.
Глава 26
Настя
Подпрыгиваю на месте от грохота разбившейся чашки и роняю несчастную фотографию на пол. Кто я? Правильно: самая везучая девушка.
Тимур… нет, не он. Это зверь, у которого отобрали обед, и он очень недоволен. Очень! В два шага он оказывается передо мной, нависает, как скала, готовая вот-вот обрушить на меня кучу камней и закопать моё тело под ними.
– Я задал вопрос, – рявкает, а я зажмуриваюсь.
Сердце грозится выпрыгнуть из груди, руки подрагивают, а колени подкашиваются. Он выглядит таким взбешённым, злым и, кажется, готов рвать меня на куски.