— Капец, я отстала по событиям. Давай-ка по порядку. Что там было после первого свидания, о котором ты щебетала по телефону?
— Было второе и третье. Ресторан, прогулка, хоккейный матч.
— И? — тянет ручку двери на себя, пропуская меня вперёд.
— Что и?
— Вы хоть переспали?
— Нет. Я тормознулась на поцелуе.
— А чего так? Не понравилось?
— От слова совсем, — отрицательно качаю головой.
— Что, всё так плохо? — хмурится, открывая шкафчик.
— Да я не поняла. Мне было… никак, — пожимаю плечом.
— Никак — это отстой. Значит ты…
— Рассталась с ним. Сказала, как есть. Мол, если сразу не зажглось, то и ждать нечего.
— А он?
— Уговаривал переехать к нему.
— Какой резкий, — хмыкает Сашка. — А добиваться? Или думает, что если он взрослый мужик, то ничего делать не надо? Достаточно просто к себе позвать?
— Это был ужасный вечер, — признаюсь, стаскивая с себя мокрую футболку. — Они же с Дымом подрались ещё.
— Так-так, а вот это уже интересненько, — выглядывает из-за железной дверцы.
— Кирилл возвращался домой из бара. Мы сидели в машине, припаркованной у подъезда. Как раз-таки целовались.
Санька хихикает.
— Всё ясно. И кто же одержал победу в том бою? Кир или Эмиль?
— Дымницкий, — натягиваю купальник. — Он был пьяный и совершенно неадекватный.
— Это называется Р — ревность.
— Твой Илья увёл его в квартиру.
— А ты осталась с Эмилем, но прописала ему болты, — озвучивает дальнейший сценарий.
— Угу.
— Ты же понимаешь, да, как всё это выглядит?
— Мне всё равно, Саш. Изображать то, чего нет, я не собираюсь.
Достаю из пакета шлёпки и бросаю их на пол.
— Ну а с увольнением как вышло? Он тебе сразу сказал, мол, на работе не показывайся?
— В том-то и дело, что нет. Прошла неделя. Мы не созванивались и на мойке не пересекались, а когда я пошла за авансом, Эмиль снова озвучил своё предложение.
— Ты, естественно, отказалась.
— Логично.
— И он тебя уволил? — пищит удивлённо.
— Да. Сказал, что ему морально тяжело ежедневно видеть меня на работе.
— Какие мы нежные, — фыркает Харитонова. — Нет ничего хуже, чем обиженный мужчина. Фу, таким быть.
— Я расстроилась. Было неприятно, я ведь хорошо выполняла свою работу.
— Нашла из-за чего вешать нос, Яська! Оно и к лучшему, не фиг тебе делать на этой автомойке! Кто ещё кого потерял! У тебя вон контракты рекламные, подиум! Ты теперь совершенно другой уровень, детка!
Берём полотенца. Выходим из раздевалки и направляемся в сторону басика.
— Вернёмся к Дымницкому. Он как-то объяснил тебе своё поведение? Я про ту его драку с Эмилем.
Усмехаюсь.
— Кирилл сказал, что желает мне счастья. С ровесником.
Вспоминаю, как ласково его пальцы касались моих, и в груди опять больно-больно становится.
— Каков идиот! Сам-то в эту бредятину верит? — Сашка закатывает глаза, а потом её взгляд становится хитрым. — Есть кто-нибудь на примете?
— Ты про ровесника? — оставляю полотенце на лежаке и подхожу к поручням.
— Ага.
— Есть, — спускаюсь по ступенькам в бассейн.
— Так-так… — она за мной следом. — Что за перец?
— Его зовут Стёпа. Работает фотографом в Maxmodel. Мы с ним дружим.
— Фотограф, — тянет подруга с сомнением. — Симпатичный?
— Вполне.
— Ну и отлично. Замути с ним. Посмотрим, понравится ли это нашей Старухе Изергиль.
— Не хочу заводить отношения лишь бы ему назло. С Эмилем вон как некрасиво вышло. Не нужно было даже начинать, наверное…
— Да перестань, Ясь! Попробовала — не сложилось. Чё теперь? Трагедия? Переживёт. Не дотянул.
— Саш, проблема не в мужчинах, а во мне. Я постоянно сравниваю их с Дымницким.
— Потому что ты влюблена, — разводит Рыжая руками.
— Влюблена, не спорю, но унижаться не стану.
— Уважаю твою позицию, — ободряюще кивает.
— Не хочет дать себе шанс? Собирается всю оставшуюся жизнь страдать по своей погибшей жене? Что ж, я приму это, пожалуй.
— И каков план? — осторожно интересуется она.
— План называется «С глаз долой, из сердца вон». Эмиль правильно сказал. Нечего мне больше делать на хате у братвы.
— Ты хочешь съехать?
— Да.
Очень грустно, но другого выхода, похоже, нет. Только так я смогу избавиться от своей мучительной привязанности к Дымницкому.
— И куда ты? Подыскала комнату или квартиру?
— Ну… Кхм. Есть один вариант.
— А что это за улыбочка сейчас промелькнула?
— У Стёпы, фотографа, на днях освобождается вторая комната в съёмной двушке.
— Яська-Яська, — сощурившись, бьёт ладонью по воде, и в меня тут же летят брызги.
— Что? Его сосед уезжает в Питер, — спешу объясниться. — Стёпа вчера спрашивал у наших, не нужен ли кому-то угол. Квартира, вроде, приличная. Находится недалеко от центра. До агентства всего пятнадцать минут пешком. Плата вполне себе приемлемая, учитывая, что сумма делится напополам. Я подумала…
— Ты сейчас, не пойму, ждёшь моего одобрения? — перебивает, хохотнув.
— Ничего я не жду, — отзываюсь хмуро.
— Переезжай, Ясь, но только если уверена, что этот Стёпа — не маньячина какая-нибудь.
— Какая маньячина? Нормальный, адекватный парень.
— Такие нормальные и выходят потом со скальпелем на прогулку ночью в парк.
— Пффф…
— Скинешь мне ваш адрес и его паспортные данные, — становится серьёзной. — Поняла?
— Это ещё зачем?
— Как зачем? Пробьём его с батей по ментовской базе.
— Саш…
— На всякий случай, Бортич. Бережёного, как известно, — отталкивается ногами от бортика, — Бог бережёт…
Я переезжаю к Стёпе.
Просто собираю в очередной раз свой рюкзак и сваливаю из нашей мужской коммуналки в тот момент, когда никого нет дома.
Пока еду на метро, успеваю воспроизвести в памяти всё то клёвое, что там происходило. Сабантуйчики, вечерние посиделки, стычки с Дымницким.
Хочется даже всплакнуть, но я себе не позволяю.
Нельзя.
Ни к чему.
Если уж настроилась на перемены, то надо бы действовать согласно плану. А в этом самом плане чётко обозначен пункт, в котором указана необходимость переезда.
Так надо.
Так будет правильно.
Идут дни. Недели. Мы с Дымницким теперь не видимся. Не мозолим друг другу глаза и не сталкиваемся по утрам в коридоре.
Это то, чего он хотел.
Это то, что может помочь мне.
Оставшись без уже привычной работы автомойщика, я концентрируюсь на своей модельной деятельности. Участвую в показах, снимаюсь для рекламы и каталогов. Постепенно становлюсь всё более востребованной в этой сфере, и, знаете, начинаю понимать, что мне это очень нравится.
— О, чё эт у нас сегодня? — Стёпка, лохматый и зевающий, появляется на кухне в ту секунду, когда я снимаю со сковороды последний блин.
— Ммм…
— Садись. Чай, кофе?
— Кофе, — звучит в ответ уже привычно.
— Так и знала. Только сварила, — поднимаю турку с плиты.
— А это че тут такое?
— Малиновое варенье, сгущёнка, творожный сыр. Выбирай, что хочешь.
— Обалдеть, — у него глаза разбегаются. — До сих пор не верится, что мне так фортануло, — скатав блинчик, макает его в варенье. — Мало того, что в моей хате поселилась умопомрачительная, длинноногая красотка, так она меня ещё и кормит. Мечта.
Улыбнувшись и себе сворачиваю один.
Иногда можно согрешить. Я и так в последнее время слишком строга к своей фигуре.
У Стёпы играет Лепс.
Это ему матушка звонит. Он на неё специально такой рингтон поставил.
— Да, ма, привет. Чё делаю? Пью кофе с блинами, — зажимает телефон между ухом и плечом. — Яська, конечно, кто ж ещё. Вкусно не то слово. А вчера она знаешь какую солянку сварила. Закачаешься! Мать говорит, женился бы ты на ней, что ли, — передаёт её слова.
— Зрасьте, тёть Оксан! — здороваюсь громко.
— Привет, Яся! — кричит в ответ. — Опять балуешь Стёпку? На шею сядет.