Пленник был привязан за ноги к ножкам старого стального стула, а его руки были скованны за спиной, что лишало его малейших попыток сдвинуться с места. За зарешёченным окном разыгралась погода: сильный дождь с грозой и периодическими молниями дополнял мрачность ситуации. Небольшая комната с одним деревянным столом и двумя стальными стульями, подвешенная лампочка на потолке и больше практически ничего, кроме флага с немецкой свастикой, прибитого прямо на стену.
-А что если ты соврал обо всём этом? - Спросил фюрер, угрожающе перегибаясь через стол, чтобы быть ближе к лицу Ансельма. - Если эти факты вымысел? У меня много людей, занимающихся подобными делами, но об этом Ордене слышу впервые. Люди, знаешь ли, имеют свойство трепаться. Пьяные, трезвые – все сплетничают, но об этом никто никогда и нигде не упоминал.
- Вы меня прекрасно знаете. - Ответил пленник. Фюрер действительно знал его даже лучше, чем хотелось. Ансельм всегда был рядом: на каждом совещании, на людях, можно сказать, правая рука главы Германии. - И ваша столь развитая дедукция не допустит пропустить ложь в человеке, который всегда находится рядом. Вам осталось лишь выполнить то, ради чего положили пистолет передо мной.
Но фюрер нарочно медлил, пытаясь вытащить ещё больше информации, хотя и так знал уже довольно много, и прекрасно понимал, что Ансельм не врал. Подтверждение тому человек, который находился в соседней комнате. К нему были применены все известные доселе пытки: электрошок, обычные физические мучения, даже сыворотка правды, какой не было аналогов - великое достижение ученых Вермахта, но все тщетно. Даже находясь на волосок от смерти он не вымолвил ни слова, в отличии от Ансельма. Видимо, они занимали разные посты в своем Ордене.
- Если я тебя не убью, то…
- Это сделают другие, - опережая фюрера сказал пленник. - Я всё равно уже приговорен, предателей Ордена никогда не прощали. И вам…
Он явно колебался, рассказывать или нет.
- Ну, говори уже, - выдержав небольшую паузу, закричал фюрер.
- И вам тоже стоит опасаться. Я не один такой, и на замену того, кого вы поймали, придут другие. Так будет до бесконечности, ваше имя в списке первых, кого стоит убить. Они никогда не остановятся, потому что вы имеете дело с самой древней и секретной организацией мира. Поверьте, не будет такого дня, чтобы вам не целились в затылок. Вы обречены, как и я теперь...
У Фюрера пересохли губы, и он облизал их. Слова, которые он услышал, действительно выглядели очень угрожающе, даже для него. Без особых раздумий, он взял маузер со стола, снял с предохранителя и прострелил череп Ансельму. Тело отдачей кинуло назад, в комнате тут же прозвучал металлический грохот. В дверь вошли несколько фрицев, дабы забрать с глаз долой предателя Германии.
Фюреру было неприятно узнать, что среди приближенных к нему людей были предатели, но такова война, и тут уж ничего не поделаешь. Любые средства хороши как для него, так и для врагов. Он давно уже сомневался в своей правой руке, слишком уж много появилось неприятных нюансов, когда они вместе составляли план дальнейших действий. Последней каплей было событие с покушением прямо в Берлине на важном заседании. Благо взрывчатка, заложенная в ничем неприметном чемодане, взорвалась в определенном месте, где стоял тяжелый дубовый стол. Он же и принял почти всю ударную волну на себя. С самого утра подозрения насчет Ансельма висели тяжким грузом на сердце и тёмной тенью летали над фюрером.
Совсем недавно он закрутил лёгкий роман с молоденькой секретаршей Рейхстага и стал периодически навещать её в собственном доме, дабы не было лишних глаз и ушей свидетелей, делал это без личной охраны. Сегодня он оповестил о своём рандеву только Ансельма, по крайней мере, предатель думал именно так. В то время, когда фюрер ужинал со своей любовницей, в дом ворвался убийца, но его встретили около десятка вооруженных людей. Завязалась небольшая перестрелка, двое солдат были убиты, но убийцу получилось взять живьём. В это самое время также задержали Ансельма и бросили под стражу, после чего сразу стало понятно, кто был виновен.
Самого убийцу пытали разными способами, но тот был нем как рыба, в отличии от Ансельма, который после обычного стандартного допроса, запел как соловей в Шварцвальдском лесу.
Казалось, даже в самых защищённых местах всего мира для фюрера теперь было не безопасно, и если попытки его убийства будут иметь продолжение, следовало принять кардинальные перемены и решения. Стоило усилить охрану и держать её всегда при себе, даже в личном кабинете, но он не был уверен в тех людях, кому доверял ранее свою жизнь на все сто процентов, если даже Ансельм был не тем, кем представлялся в генштабе фюрера. Теперь каждый раз, когда он выходил из здания, что в свете произошедших событий было крайне редким явлением, перекрывали дороги чуть ли не половины города. Фрицы рыскали повсюду, чтобы обеспечить безопасность их лидера. Но и это ему показалось недостаточной мерой, он стал плохо спать, начали сниться кошмары, постоянно оглядывался по сторонам. Никто не мог поверить, что вся его сила и твердость уйдёт из-за страха смерти. Но не костлявой с косой боялся фюрер, его разочаровывал и доводил до сумасшедшей паранойи тот факт, что если он отстранится от дел, то не будет достойного приемника и дальнейшего движения его идеи о мировом господстве и установлении в каждом известному миру доме флага нацистской Германии.