– Лена.
Непонимающий взгляд из-под изогнутых бровей буравит меня, наверное, целую вечность.
– Твоя дочь? – спрашивает он осторожно. Таким голосом говорят с сумасшедшими.
– Её мозг все еще в том теле, – киваю я. – И он жив. Я не смогу зарабатывать деньги, если подпишу с тобой такой контракт. Мне нужно накопить на куклу для нее, понимаешь?
– Вика, – вкрадчиво начинает он, – ты больна, Вика. Лена мертва, так написано в отчете. Это факт. В кукле, что вы купили, были нарушены все нервные связи. Началось отторжение, сепсис. Ты говоришь о невозможном.
– Она... – мне трудно говорить, потому что он рассказывает о худших моих страхах сейчас, – она открывает глаза, когда слышит музыку. Я знаю про сепсис, мне удалось его остановить, хотя лекарства и безумно дорогие. Может быть, она не сможет видеть, слышать, или двигать пальцами, например. Но это будет моя девочка, понимаешь? Все еще моя Леночка.
– Она двигает веками? – уточняет Андрей, – в теле с сожженными нервами?
Киваю. И безумно боюсь, что он мне не поверит, ведь иногда я не верю себе сама.
– Это невозможно, Вика.
– Я видела.
Опускаю глаза. Не хочу видеть насмешку в его взгляде. Или, еще хуже, жалость. Мне хватило еще тогда, три года назад. Больше жалости я не вынесу.
– Тогда давай включим в контракт пункт о новом теле для твоей дочери, – вздыхает Ефимцев.
– Я сама отработаю, – поспешно добавляю я.
– Женщина, ты что, торгуешься? – усмехается Андрей. Но я знаю, что для него это ничто, и если Ефимцев захочет... – Но учти, время твоей отработки будет очень долгим.
Киваю, и будто камень падает с души.
Огромные, просто безумные деньги для меня.
И такая же огромная удача.
***
В мире, где смерть давно стала страшной сказкой на ночь, его вызывали очень редко. Но все же ездить на вызовы приходилось. В этот раз биологическое тело принадлежало женщине – очень красивой, хотя и в возрасте. Натуральные светлые волосы, пропорциональное тело, длинные ноги. Гаспар определенно был ценителем женской красоты, а уж такой, созданной самой природой, и подавно.
– Женщина, сорок два года, биологических имплантатов нет, – привычно наговаривал он на крохотный диктофон, вмонтированный в пуговицу на воротнике рубашки. – Рана на задней части черепа, необратимое повреждение мозга. Множественные повреждения по всему телу. Смерть наступила мгновенно, к прибытию медиков нервные ткани, необходимые для воссоздания в другом теле, были утрачены.
От него требовалось только засвидетельствовать невозможность пересадки. Истинные причины смерти любовницы Ефимцева будут искать другие люди. Сам Гаспар слышал про автокатастрофу, конечно. Он же смотрел новости по визеру. Но предполагать, что это было убийство, как сделали несколько репортеров? Нет, он был не настолько глуп. Пусть с этим разбираются профессионалы. Он же займется тем, за что получает деньги.
Повернув тело на бок – оно стандартно держалось в воздухе при помощи силовых полей – врач настроил собственное зрение на измерение раны и запечатление деталей. К тому же правый глаз еще вел видеосъемку – Гаспар был широкопрофильным специалистом и, скорее, доктором для детей и юношества, нежели патологоанатомом. А кем он мог быть еще, если почти все старше сорока были андроидами?
– Гас, ты как, долго еще?
Михаил Мироненко, спец по биоройдам и внешней оболочке кукол – так называли искусственные тела, стоял на подхвате. Кукольник. Он тоже был не рад предстоящей работе, но они не могли отказаться. Контракт с «БиоТекнолоджик» связывал по рукам и ногам. «Хочешь долго жить – учись приносить пользу», – такими были стандартные рекламные плакаты, развешенные везде, где только можно. И они учились. Женщины могли получить стандартное тело андроида после сорока пяти лет, родив двух детей. Мужчина должен был доказать свою полезность обществу сделав полезное открытие, или найдя работу в крупной корпорации. Но любой человек, подающий прошение на тело после наступления сорока лет, должен был иметь высшее образование и приемлемую сферу деятельности. Вот так.
– Почти, – пробормотал врач, – фиксирую последние повреждения.
Конечно, никто не хотел получить в пользование стандартную модель – голый железный корпус робота, не облагороженный никакими внешними признаками. Очень немногие могли оплатить хорошую куклу сами, поэтому девяносто девять процентов людей подписывали контракты, обещая работать на того, кто готов оплатить механическое тело. Чаще всего такие контракты заключали с крупными корпорациями, такими как «БиоТекнолоджик», оказываясь в кабале на столетия. Но какая разница, когда технически ты бессмертен? Сначала дадут куклу, наиболее приспособленную к оговоренной работе. А вот по окончании контракта, в зависимости от набранных баллов и коэффициента полезности, предоставят тело, оснащенное последними новинками, подобранными по желанию.
– Отлично, – улыбнулся Миха. – Я готов. Она красивая. Понятно, почему Ефим ее выбрал. И девочка та, ее охраняют сейчас в усиленном режиме. Ты же слышал? Думают, что авария была подстроена.
– Мих, если бы ты говорил меньше, твои баллы существенно увеличились, – Гаспар зафиксировал тело в одном положении и снова начал фотографировать раны. – Если бы не все это, то я подумал бы, что она спит. Полностью здоровая женщина, только проблемы с репродуктивной системой. Остальное можно брать на тесты и имплантаты, если нужно.
– Нет, Ефим запретил, – покачал головой кукольник. – Мне велено снять с нее все замеры, сделать полный скан и создать максимально похожую куклу с уплотненным скелетом. Только с поправкой. Омолодить до возраста восемнадцати лет. Спецзаказ.
– Понятно почему у меня в ассистентах сегодня именно ты, – без энтузиазма прокомментировал Гас. – Он готовит ей преемницу?
– Нет, – Миха покачал головой, – это будет подарок на восемнадцатилетие. Той девочке, которую он удочерил после гибели своей любовницы.
– Не правильно это, – врач покачал головой. – Нельзя делать андроидов из таких молодых. Это незаконно.
Замахав руками, Миха перебил его.
– Я был в той группе, понимаешь, – начал он. – Ездил забирать ее из комнаты, помогал делать первую куклу. У тебя доступ двенадцатого уровня, иначе я не смог бы рассказать. Так вот. Она там стояла в середине, на каком-то постаменте. Тело старое, модели XX-2015, модификации альбинос, биоройд. Они не пошли – по какой-то причине горела вся нервная система, – поэтому забраковали всю партию. Любой мозг, помещенный в такую куклу, гарантированно умирал за неделю.
– Ты отвлекся, – Гас снова перевернул тело, продолжая дотошно исследовать повреждения. – Я помню об этом дефекте.
– Извини. – Миха пожал плечами, почти человеческий жест. – Представь, маленькая комнатка, вся кафельная, белая. Вокруг ничего, только капельница, стол с препаратами и музыкальная шкатулка на нем. Мы, понятное дело, как увидели тело, так и ошалели. Думали, Ефим спятил, когда нас сюда послал. Но когда эта женщина завела механизм и послышалась мелодия, то кукла открыла глаза. Жуткое зрелище.
– Она слышала или видела? – с любопытством спросил врач.
Конечно, Гаспар не был специалистом в пересадке мозга, но все, что касалось живых людей, чрезвычайно его волновало. Быть может, разгадав именно эту загадку, он получил бы максимальный коэффициент полезности. Тогда куклу, которую ему выдадут после окончания контракта, можно будет модифицировать самыми последними разработками.
– Не знаю, – честно ответил Михаил. – Мне дали с ней поработать всего несколько часов, и то уже на этапе нового тела. На карте обследования было видно, что пару нервов прижилось, но чтобы сказать точно, я должен поработать с таким материалом. В любом случае это был уже четырнадцатый уровень, меня туда не пустили.
– Понятно. – Гаспар снова зафиксировал тело горизонтально. – Я закончил. Можешь приступать.
– Спасибо, Гас, – улыбнулся кукольник, – мне работы на пару часов.
– Ты не дорассказал, что было с девочкой.
– Ну а что было, – Миха подошел к трупу и снял кисти собственных рук, как перчатки. Под ними оказались тонкие щупы, которые мгновенно заветвились, принимаясь за работу. – Ее привезли в лабораторию, извлекли мозг, почистили и засунули в новую куклу. Нервы прижились за полгода, только не двигаются два пальца на левой руке. Ходить училась еще год, разговаривать, двигаться, управлять собой. Стандартно все.
– Видимо не так стандартно, если Ефимцев ее удочерил, – заметил врач.
– Наверное, у него были свои причины, – пробормотал Михаил. – Кто же знает.
Тонкие щупы, заменяющие ему пальцы, бегали по коже мертвой женщины, запечатлевая каждый нанометр ее тела, записывая всю информацию, которую удавалось добыть.