Выщ смотрит на руки Дианы. Они чистые.
- А часто вы вот так имеете дело с кровью? – спрашивает он.
Двери лифта открываются. Они выходят.
- Каждый день вот уже девять лет! – качает она головой. – Нам сюда.
- И… - Выш не знает, как спросить, но спросить очень хочется. – Ни одной болезни?
Баркас фыркает и говорит:
- Лёшка у нас параноик.
Они идёт по тихому белому коридору. По бокам двери с номерными золотистыми табличками. Впереди ковыляет мужчина с аппаратами Елизарова на обеих ногах.
- Нет, не боюсь, - улыбается Диана. – Вон, семьсот девять.
Её тело – это ноги. Сильные и красивые. Выш смотрит вниз. На маленькой ступне – красные туфли. В ракурс должны чаще попадать ноги с голыми пятками. Наверное, они у неё гладкие и нежные.
Они встают перед дверью. Выш поправляет галстук и оборачивается, чтобы ещё раз посмотреть на эту смелую женщину. Надо же, девять лет в крови – и ни одной болезни! Она улыбается ему. Она красивая, безусловно, но длинные ноги и бёдра – красивее всего.
Баркас открывает дверь в палату. Роман Нанко, он же охранник мадам Полины лежит на кровати. Серое небо врывается во французское окно. Роман Нанко огромен и силён. Он смотрит в потолок. Простынь на его груди промокла от бардовой крови. Из горла торчит длинная, тонкая шариковая ручка.
Роман Нанко мёртв.
Глава 5
1
Баркас дымит сигаретой. По слёзной просьбе Выша Баркас открыл окно. Баркас смотрит в стол, долго перебирает там бумаги, бормочет что-то про себя. У стола Выша парит освежитель и ароматизатор, их белесые струйки дыма похожи на паровые гейзеры. На столе Баркаса – фотография в рамке. На ней – две красивые девушки. Белозубые улыбки, красные напомаженные губы, каштановые волосы. Девушки смеются и обнимаются. Маруся и Мила.
За окном – тусклое небо, рваные тучи; восьмой этаж.
А здесь – тесно, два стола напротив друг друга и два шкафа у стены. Шкаф Баркаса завален пыльными делами, которые сшиты белыми нитями. Шкаф Баркаса – это кладезь древних убийств, побоищ, грабежей, кровавых маньяков и мелких воришек. Тогда преступники действовали в одиночку, теперь же – сообща. Банды наводнили улицы города, и ночью из тёмных уголков слышны визги и крики. Баркас относится к этому философски, с опытом прошедшего через кровь, закоченелые тела в морге, мозги на асфальте, ножи в животах и грудях… с опытом старого полицейского. «Не высовывай нос по ночам. Будешь цел и сможешь ещё трогать свою Маньку за грудки!» - ревёт Баркас, к концу фразы понижая голос до хриплого шёпота.
- Значит, последний, кто был у этого Ронана, - его жена… - бормочет Баркас.
Наконец, он закрывает стол.
- Она его, что ли?
Выш смотрит фотографии, отснятые на прошлой неделе. Рыжая сорокалетняя дама с загорелым телом и пышными формами, похожая на королеву из средневековья. Её большие груди, вскормившие трое детей, вызывают жёсткий трепет. Если Баркас увидит это фото, то будет реветь до конца дня. Так… Двадцатилетняя модель из одной компании. Её нашёл Копир. Она никогда не снималась обнажённой, но быстро поняла, что к чему. Худая, похожая на инопланетянина, коротко-стриженная. Её промежность гладко выбрита, кожа там нежная, розоватая.
Выш вспоминает Диану. Просто сумасшедшая. Она много говорила о крови, о вирусах, и совершенно не растерялась, когда увидела в горле охранника ручку. Она пыталась спасти его, но Роман прожил ровно полминуты, после того, как они его обнаружили. Нужно заманить эту Диану в мастерскую. Только после того, как она пройдёт обработку и покажет справку!
Так много красоты в этих фото. А напротив – окно. А за окном – смерти. Аварии. Болезни. Карандаши в горле.
Красота может быть только в образах. Эти девушки хрупки, смертны и никчёмны в движимом хаосе. Но, стоит им только замереть, отпечататься в фотографии, они являют настоящую жизнь – жизнь в образе. Хаос смертен. Хаос разложится на скелет, землю и червей. А фотография будет всегда.
2
Жена Ронана – Наталья Нанко. Выш сразу узнаёт её. Та самая, которая плакала в больнице, та самая, которую он принял за безнадёжно больную. Большие очки, жидкие русые волосы, нескладная фигура – не за что уцепиться. На ней мутно-зелёное длинное платье. Бледные щиколотки покрыты толстыми венами, пальцы – худые, болезненные, скрюченные.
Она плачет, а Баркас бродит по дому. Это отдельный особняк, обставленный хорошей мебелью. Это особняк, в котором проработали дизайнеры. Это особняк с большой плазмой, кухонным гарнитуром за семьсот тысяч, с ковром за двести тысяч, с двумя спальнями наверху.