- …устроим сейчас неприятный форменный допрос этим обитателям борделя, - заканчивает Выш мысль, будто ничего не случилось.
Его руки взмокли. Его руки побелели. Вот, что было перед тем, как они разбились. Перед тем, как узнали, что такое кома. Его Ольга, его Илья.
Был страх. Дикий, взрывающийся страх. А потом – почти смерть.
- Слышь, Лёшка, а если эта Наталья того – подговорил её кто-то? – задыхаясь, говорит Баркас и медленно приходит в себя. - Она вроде баба с поехавшей крышкой. Был у нас случай один, когда в полиции работал. Один кекс бабёху наркотой накачивал и заставлял её конкурентов своих убирать. Кекс этот мандирины, да бананы продавал, и помощью своей собачонки семерых на тот свет отправил, понял? Рынок опустел, он один царьком мандаринчатым ходил там, а потом эта бабёха, которую он подсадил на иглу, его самого и завалила за дозу. Романтика!
Выш видит «пряничный домик» и давит на тормоз. Визжат колёса, машину заносит. Поднимается столб пыли, острые камешки летят по трассе, подпрыгивают, исчезают в кустах на обочине.
- Это не романтика, Баркас, - а судьба! – подмигивает Выш. – Я думал о том, что Наталью кто-то подговорил. Теперь нам нужно узнать - кто именно.
Ворота особняка открыты. Мужчины с зализанными волосами нет, только карамельные дорожки ведут к дверям и приглашают войти.
Выш натягивает перчатки и убирает волосы назад. Баркас подкуривает. Они выходят из машины.
Двери пряничного домика открываются, и на пороге вспыхивает звезда. Баркас томно вздыхает и чешет бороду. Сигарета отвисает вместе с челюстью, и Выш предостерегает напарника, что тот может обжечься, но Баркас смотрит на звезду.
Нельзя сказать, сколько ей лет. Она красива, на ней много косметики, но это не та косметика, которую хочется отскребать лопатой с лица. Косметика делает звезду лучше и прекраснее. Однако, никто не станет смотреть ей в лицо, потому что сквозь глубочайший вырез ярко-зелёного платья виднеются круглые груди. Они большие, идеальной формы. Они не расходятся по сторонам, они тянутся навстречу друг другу, будто знают, что прекрасны. Платье – тончайшая ткань. Соски девушки – маленькие, аккуратные, торчат в вечном возбуждении.
- На что спорим, что это и есть яблоко раздора? – спрашивает Выш.
- Сейчас я не хочу спорить, - шепчет Баркас.
Он приглаживает бороду. Он смотрит на волосы девушки – золотистые, но не как у Выша – соломенные, а золотистые, как облако, если бы оно могло быть золотистым.
Выш вдыхает аромат дорогого шампуня, керотина и бальзама из кокосового молочка.
- Сдуйся, Михаил Олегович, у дамочки полный набор кусачих грибков! – Выш хлопает Баркаса по плечу.
- Ну тя! – Баркас приглаживает волосы. – Знал бы ты, какого это – только ручками собственной жены, то забил бы на все грибы! Какие ещё грибы?
Он нервно смотрит на Выша.
Девушка тоже осматривает их с интересом. Платье очень короткое. Стройные ноги в туфлях на шпильке блестят в свете солнца. Нейлон отражает лучи и пытается ими выколоть глаза Баркаса и Выша.
- Добрый день, - наконец, улыбается она большим ртом, светит белыми зубами. – Вы входите, я знаю, что вы из полиции!
Выш и Баркас идут по оранжевой дорожке. По бокам растут цветы – Выш никогда в них не разбирался. Оранжевые, красные, похожие на чудовищ. Вышу противны эти цветы. Их бутоны похожи на раскроенные черепа.
- Какая жалость, наша Полина… – вдруг говорит девушка.
Слёзы сбегают по щеке, не оставляя на ней следов.
- Простите!
Её глаза – чёрные от туши. Её ресницы скребутся о нарисованные брови. Баркас вот уже минуту пялится на большую грудь, а Выш прикидывает, сколько денег она отдаёт каждый месяц на лечение прогрессирующих баланопоститов и генитальных герпесов.
- Меня зовут Ариадна, - говорит она. – Вы пройдёте? Мы всем предприятием собрались в гостиной. Полина была нам, как мать!
Ариадна прикусывает губу, пытаясь сдержать слёзы.
- Алексей Вышковцев.
- Михаил Баркасов.
Ариадна смотрит на закрытые двери. У неё – тонкая шея. Волосы перекатываются по плечам и оголённой спине, они блестят.
- Скажите, - шепчет она. – Это убийство?
Её большие чёрные глаза горят алчным блеском. Выш сразу понимает, что это самое глупое и простое любопытство, жажда сплетен.
- Мы скажем это, когда увидим все ваше предприятие! – улыбается Выш. – Пройдёмте?
Она сразу хмурится. Печаль слетает с лица, глаза тускнеют. Губы опускаются. Теперь она испытывает к ним отвращение и смотрит, как на животных-попрошаек. Баркасу до сих пор кажется, что кроме её груди в мире ничего не существует. Выш подталкивает его к лестнице. Ариадна скрывается в доме.