- Ариадна? – громко спрашивает Выш.
Она вздрагивает и прикрывает глаза, когда понимает, что все видели её страх и напряжение. Бледные щёки загораются румянцем. Ярость. Она злится.
- Да, господин следователь? – ядовито улыбается она.
- Почему вы боитесь, что я смогу испортить вам настроение?
Баркас закуривает. Он понимает, что никто уже не запретит ему этого. Он понимает, что им не до табачного дыма, который впитается в красные шторы, в ковры, в салфетки на столах.
- Мне? – она выпячивает грудь так сильно, что соски чуть не рвут ткань. – Вы бредите! И, вообще, насколько мне известно, никакой вы не полицейский, как и ваш смолящий друг! Вы всего лишь мелкие сыщики!
- Правда? – спрашивает Доминика. – А я думала, вы – следователи.
- Ирония! – восклицает Равиль. – Нас допрашивают дилетанты и шарлатаны! Всё понятно, до свидания.
Он встаёт и демонстративно кланяется. Его загорелая кожа, короткие брюки, мокасины, шёлковая рубашка и приталенный пиджак кажутся Вышу картонными. Всё, что он замечает в этом недоактёре – это мешки под глазами и трясущиеся руки.
- Присядьте, Равиль, успеете ещё выпить, - Выш кивает на пуфик.
- Я? Я бросил десять лет назад и больше не притрагивался к бутылке, ясно тебе?
В углу его рта скапливается слюна.
- Сомневаюсь, - морщится Выш. – Ваши мешки под глазами говорят об обратном. Наверное… скорее всего… вы боролись с алкоголем эти десять лет, но он постоянно побеждал. Неудача, которая случилась с Полиной, ещё больше сблизила вас и водку. Ведь, так?
Рикки нервно смеётся. Её щёки краснеют.
- Надо же, да он обо всех всё знает! А что вы скажете обо мне?
Она поворачивается к нему. Она грациозно кладёт ногу на ногу. Чёрный латекс блестит яркими переливающимися озёрами.
- Вы безумно красивы, - говорит Выш сладким голосом. – Вы – звезда на чёрном небе. Вы светите над пустынными песками, над пирамидами. Вы освещаете путь одинокому бедуину на верблюде. Ваше тело – сладкий мёд с молоком, который бежит по нежной загорелой коже, по груди и по вашему плоскому животу. Ваша кожа…
Рикки краснеет ещё больше, её большие чёрные глаза широко открываются.
- А ещё вы любите одного мужчину, который пытается сохранить спокойствие, когда я всё это говорю.
Равиля покидают последние крупицы напущенной весёлости. Он быстро стареет. Его красота превращается в мешковатую кожу, повисшую, словно оплавленный воск.
Рикки натянуто улыбается:
- Какой хитрый!
- Можно про меня ничего не говорить? – спрашивает Доминика.
Выш подмигивает ей. Он хлопает в ладоши, снова приковывая внимание всех собравшихся.
- А теперь начнём. Полиция уполномочила нас заниматься этим делом. Всё, что мы узнаем, узнает полиция. Мы – лицо полиции, и имеем точно такие же полномочия, ясно?
Выш оглядывает собравшихся и убеждается, что они немного успокоились
- Чем занимается этот пряничный домик? – спрашивает он.
Ариадна фыркает.
- Разве не понятно? Мы все – элитные шлюхи и спим с богатенькими клиентами за деньги.
Доминика опускает глаза.
- Кем была для вас Полина? – спрашивает он, присаживаясь на свободное кресло.
Баркас курит на кухне, присматривая за корзиной с экзотическими фруктами на столе. Маракуйя, манго, ананас, помело – всё сочное и свежее.
- Она была нашей вдохновительницей, - наконец, после недолгого молчания, отвечает Доминика.
- Её отношение к сексу было близко нам всем. Она не считала тело и наслаждение переходящим достоянием, - добавляет Рикки. – Она умела разграничивать любовь и секс.
Рикки и Равиль переглядываются и слегка улыбаются.
- Она хотела научить остальных этой свободе в сексе! – замечает Лера.
- Этих глупцов с толстыми жёнами! – ухмыляется Анна. – Они шли сюда толпами и влюблялись в нас! Брак – абсурден! Брак – это тюрьма!
- Не всегда, но… - Доминика прикусывает губу. – Полина искренне верила, что большинство семейных пар несчастны, потому что не умеют разграничивать свободу и секс. Они напряжены, потому что делают смыслом жизни удержать возле себя физическое влечение своего любимого. Они не понимают, что тело этого человека им не принадлежит.
- Так думала Полина и думаем мы! Она открыла нам глаза, - заканчивает Рикки.
Выш смотрит на них. Он улыбается. Он видит их глаза, когда речь заходит о Полине. Это влюблённые глаза. Сумасшедшие. Так говорят о матери преданные сыновья. Так говорят о Боге помешанные фанатики.
- Вы так говорите, будто мадам уже мертва, - замечает Выш.
- Врачи говорят, что шансов совсем мало. Травма слишком серьёзная, - говорит Доминика.
Рикки отводит глаза, Анна и Лера закусывают губы, Равиль ёрзает на стуле, Ариадна делает вид, что прослушала слова Доминики. Выш сидит, широко расставив ноги в чёрных брюках. Брюки задираются и видны красноватые носки с порхающими губами на них. Губы открыты, виднеются белоснежные зубы. Выш держит длинные руки на острых коленях.