- …и потом ты входил к ним в доверие. Ты писал им, говорил, что сможешь задушить их проблемы …
Выш поворачивается. Баркас смотрит в потолок, а его губы шевелятся. Он будто что-то припоминает.
- Да… я уже уволился. Мне нужно было прикрытие, и я нашёл тебя, стал работать сыщиком, - он снова смеётся. – Слово-то какое! Сыщик! Прямиком из древней задницы мамонта! Три года мне понадобилось, чтобы незаметно и не спеша обрабатывать их, чтобы они были готовы к…
Баркас умолкает и вновь смотрит на Выша.
- К чему? К чему ты их готовил? К смертям? Ты подтолкнул каждого к смерти, но почему?
Баркас поднимает руки и опускает их. Выш всё смотрит на него и смотрит, пытаясь понять, ожидает ответа, которого так и нет.
- Постой, - говорит Выш. – Ты как будто не знаешь, зачем делал это…
- Прошу прощения, но Ронан сам трахнул Ариадну. В этом я ему не помогал, уж поверь, да и не особо хотелось. Изначально я задумывал, что Ариадну просто задушит Гуливер. Но потом узнал, что Ронан переспал с ней, и у меня в голове возникла забавная идея. Пришлось взять в оборот и Наталью, хотя тут ничего сложного не было. Эта серая мышь только слезла с наркоты, и пара встреч с нею под видом влюблённого мужчины, сделали своё дело. О, я признавался ей в любви, корчил из себя книжного червя, а сам подмешивал в её кофе слабый раствор мета. Всего три встречи, и она уже жить не может без меня и наркотика, который я приносил ей! Скорее всего, Натусик знала, что я мешаю что-то в кофе, но сама приходила и всем видом показывала, мол, добавь эту дрянь в мою кружку, добааавь!
Выш садится у кровати Баркаса.
- И ты говорил с ней об изменах, да? Заставлял ненавидеть неверных мужей, внушал ей, что изменившие не могут и не способны жить…
Баркас задумчиво кивает.
- Я заметил, что она снова плотно сидит на игле, и уже без моей помощи. Теперь Наталья постоянно была обдолбанной, и мне показалось, что время наступило. К этому моменту у меня уже всё было готово.
- Таким же образом ты обработал и начальника Рикки, и мужа Доминики?
- Проще простого. Мы неплохо подружились с ними, но приходилось постоянно играть. С начальником Рикки я был психологом, который утешал его и слушал сопливые истории. С мужем Доминики мне пришлось стать бизнесменом и постоянно поддерживать его поездки по саунам. Правда, добавлять наркоту в пиво, было ещё проще. Когда их мозги плавились под действием мета, я говорил с ними. Этому ублюдку Гуливеру просто позвонил с левого номера и рассказал, где найти сучку, которая его наградила. Я программировал их, перестраивал заводские настройки… Ха-ха! Проще простого, понимаешь? Придурок Равиль сам напросился в бордель, а я просто подкинул ему наркоты в кабаке, когда актёришка был пьян вдрызг. Он бичевал по притонам и не мог найти работу, я подложил в его серый заблёванный пиджак номер Полины и адрес её борделя. Вот так… Понадобилось совсем немного времени, чтобы заставить их сделать то, что мне было нужно. Есть электронная почта, а там нужно просто сказать нужное словцо, тронуть их гнойную тайну и…
Выш снова встает и ходит по палате.
- И Равиля ты, наверное, подтолкнул тогда под пули, - говорит он. – Он не выпал из укрытия, ты помог ему, да?
Баркас довольно кивает.
- Ага. Просто подтолкнул его, как мешок с дерьмом, и он свалился. Мне казалось, что придурок слишком много знает. Ну… он тоже сыграл свою роль в этом спектакле!
Выш смотрит на него.
- Твоё ранение? Что с ним?
- Ах, это…
Баркас стягивает с себя простынь, и Выш видит крепкое волосатое тело. Куда-то исчезло пузо, а вместо него – широкая грудь и кубики пресса. И ни единой раны.
- Это спектакль, Выш, - тихо говорит Баркас.
Выш отходит к окну. Убийца… можно ли его так назвать? … лежит перед ним и с довольным лицом рассуждает о том, как толкал на смерти всех этих бедняг.
- И вот это…
Баркас отдирает бороду.
- …надоело, сил нет!
Он кидает кусок искусственных волос на пол. Он садится на кровати и потягивается. Крепкие мышцы играют под загорелой кожей. Сразу лет десять куда-то пропадают с его лица, тела, взгляда, жестов. Теперь это совсем иной человек, и Выш никак не может назвать его «Баркасом».
- Зачем? – спрашивает Выш.
Баркас смотрит на него, улыбается и пожимает плечами.
- Ты не знаешь? Ты не знаешь, зачем убивал?!
- Я не убил ни одного человека, Вышецкий, - грустно улыбается он. – Я не убивал.