- Деньги, - кивает она и поджимает нижнюю губу. – И секс. А после – долгая режиссура, но она стоит спектакля после. Пускай, я буду единственный зритель, но мои куколки… Вы прекрасны!
Она посылает воздушный поцелуй Вышу и повторяет:
- Деньги и секс. Деньги и секс. Деньги и секс. Топливо для всех и каждого… ах!
Её небольшие глаза округляются, полные наигранного ужаса:
- Как же я забыла связующую этих двух столпов, на которых стоит человеческая душа! Это наркотик. Любой. Алкоголь, сигареты, марихуана, героин, и!
Она закрывает глаза и покачивает головой то влево, то вправо.
- И вы мои, - расплывается Полина в улыбке. – Вы мои игрушки.
Выш собирается с мыслями и говорит:
- То есть, всё это был твой спектакль? Баркас не причём?
Вышу нужно время, потому что эта сумасшедшая может выкинуть всё, что угодно.
-Баркас… Ах, Миша? – улыбается она. – Миша - сладкий помощник, он без ума от меня, но совсем без мнения.
Она смотрит в угол.
- Я познакомилась с ним, когда он служил в полиции, когда был женатиком и думал, что главный долг мужа - это преданность жене, как будто его тело не было его собственностью. Я показала ему, что это не так, и что он – свободная от цепей личность. Что жена не имеет права запрещать наслаждаться другими девушками. Но Миша просто влюбился в меня и готов был на всё, как преданный пёс. Почему бы и нет? Я взяла его, ведь мы в ответе за тех… А я разве не в ответе, что открыла ему глаза?
Вышу нужно время. В принципе, теперь ему плевать, что она говорит и что будет говорить. Их всех надули…
- Так… зачем спектакль?
Выш прислушивается. Теперь за стеной кто-то тяжело ходит. Взад и вперёд, будто ожидая. Он догадывается, что это Баркас, который ждёт приказа хозяйки. Плохо, - думает Выш, и незаметно шевелит рукой, чтобы проверить, как затянуты наручники. Крепко.
- Я хотела тебе рассказать, сыщик, - кивает Полина, – о красивом спектакле, который поставила сама. Однажды…
Она выпрямляется и складывает руки на коленях, как прилежная школьница.
- Однажды, давно-давно, врачи сказали мне, что я – отброс. Мой иммунитет был не способен справиться с обычной простудой, поэтому на долгие годы меня заперли в этой комнате. Меня заваливали игрушками, водили по врачам, а единственным развлечением было вот это окно. Мать отдалилась, а старший брат рос похотливым животным, которому нужны были известные вещи – деньги и секс. Второе ему светило в виде дедушкиного завещания. Дедуля считал внучка вундеркиндом и отписал ему все большое наследство. Мой братик, под руководством хитрожопой мамочки, уже считал деньги, в мечтах развалившись на самом лазурном пляже мира. Конечно, такая, как я, которой требовался постоянный уход, была им обузой. Дедушка любил меня, но любил, как дурочку – жалел, говорил всякие глупости и без конца обнимал. Дима… это мой брат… иногда захаживал, и я видела в его глазах тупую похоть. Тогда я поняла, что все, в разной степени, любят деньги и секс, только для каждого мера того или иного разная. Пропорции найти трудно, но можно. Тридцать на семьдесят, или семьдесят на тридцать. Особенно легко вычитается пропорция, когда человек навеселе, а для этого нужно использовать древнейшие способы раскрутки психики – наркотик.
Мадам проводит рукой по шее. Вышу знаком этот жест, а особенно, когда её пальцы скользят по уху и по невидимым волосам.
- В общем-то… - она улыбается. – Я решила сыграть с ними в игру. Я сняла на мобильник, как брат чуть не изнасиловал меня, а потом показала видео дедушке, который чуть было не помер от инфаркта, но успел переписать на меня завещание. Затем пришлось засадить братца за решётку на долгие годы. Матушка свихнулась и начала пить, а Лялечка, это сиделка, по моей просьбе обратилась в органы опеки. Я попала в детский дом. Там и выяснилось, что мой недуг уже года три как исцелился. Может, помогли таблетки, а, может, и волшебство…
Полина игриво хихикает.
- За год в детском доме я успела проверить свою теорию о куколках на нескольких парнях и девчонках. Деньги, секс и приправа из наркотиков. Три основополагающие человеческого рабства. Три нити, на которых держатся их головы, руки и ноги. Куколки.
Мадам облизывает губы и быстрым движением расстегивает две верхние пуговицы блузки.
- Скажу честно, они были сильно привязаны ко мне, и я никогда не забывала о них. О тех детишках из детского дома. У одного из них отец сидел в лагере, как оказалось, в том же самом, где сидел мой братец. Мне пришлось занять денег под наследство, которое переписал дедушка, чтобы заплатить шнырям с лагеря. Спустя три дня я узнала, что братец повесился на трубе, в туалете. Хм… поговаривали, что не сам, но следствие так толком ничего и не узнало.