Наросты были живыми.
Он чувствовал их крошечные шевелящиеся ножки.
То, что удерживало его, было облеплено паучьими яйцами. Многие он уничтожил своими ударами, но ещё больше раскрылось, вываливая на Крипа паучков, которые кусали его, сосали его кровь, пытались пробиться в его рот и ноздри, мешая дышать.
Он кричал до тех пор, пока его не покинул рассудок.
23
Лекс схватил Крипа и рывком поставил на ноги.
Крип набросился на него, как животное, брыкаясь, пинаясь и царапаясь, и Лекс ударил его по лицу с такой силой, что он упал обратно. Хотя он не мог видеть Крипа, он чувствовал, как тот съежился у его ног, стонал и всхлипывал, полностью сломленный тем, что Кукловод бросил на него.
- Нам нужно сохранять спокойствие, - сказал Лекс, выглядя как герой дешёвого ужастика и точно зная, как глупо это звучит.
Су-Ли была рядом с ним, практически сросшись с ним, а Крип дрожал у его ног. Они оба прошли через что-то, но он видел только абсолютную темноту. Затем Су-Ли закричала, как будто с неё живьём сдирали кожу, и Крип упал на пол, крича и извиваясь, не в силах даже говорить.
И что теперь? - спросил себя Лекс. И что теперь? Похоже, ты считаешь себя путеводной звездой, так что же дальше?
Он чуть не рассмеялся от этого. Если он был путеводной звездой, то очень тусклой. Су-Ли помогла Крипу подняться на ноги. Лекс задавал вопросы им обоим, и ответы были едва связными.
- Хорошо, - сказал он. – Нам нельзя разделяться.
Ещё одна мудрость из дешёвых ужастиков, но лучше чем ничего. Они держались за руки в темноте и ждали, что будет дальше, и когда это произошло, никто из них не ожидал этого. Начало светлеть. Не мгновенно, а очень медленно, как настраиваемая подсветка. Свечение было оранжевым, как у свечей, тусклым и колеблющимся, медленно разгорающимся.
Когда оно заполнило комнату, они увидели, что больше не одни.
Су-Ли ахнула.
Крип издал страдальческий звук.
А Лекс лишь вздохнул: “И что теперь? Что теперь, чёрт возьми?”
Он знал, что комната, которую он видел, не была той, в которой они были изначально. Здесь не было ни книжного шкафа, ни устаревшего телевизора, ни стереосистемы. Всё это исчезло. Они находились в какой-то мастерской, которая выглядела так, словно это была наполовину кукольная фабрика, а наполовину лаборатория Франкенштейна. Две стены были увешаны безволосыми кукольными головами и гладкими неокрашенными кукольными лицами, конечностями разных размеров, торсами детей и взрослых. Ни один из них не выглядел таким безжизненным, как следовало бы. Он почувствовал движение на лицах ... едва уловимое, скрытное, невозможное... но там, под восковой кожей, медленно и в то же время неторопливо двигались лицевые мышцы. Даже конечности двигались, пальцы разжимались, грудь вздымалась и опускалась в такт размеренному дыханию. Мерцающий оранжевый свет только усиливал это ощущение.
Он крепче сжал руку Су-Ли и руку Крипа, чья рука казалась вялой и резиновой.
"Будь бдителен", - предупредил он себя. Это очень важно. Частично шоу ужасов, частично урок истории.
Третья стена была увешана чем-то похожим на старинные, пожелтевшие анатомические гравюры. Лексу показалось, что он узнал несколько рисунков да Винчи - искусно выполненные исследования человеческого тела. Их было несколько десятков, все теснились в поисках свободного места, многие нависали друг над другом или перекрывали друг друга. Они были очень старыми, по большей части рваными и потрёпанными, выцветшими от старости. Здесь было всё - от детальных исследований человеческого черепа до мускульно-скелетной системы, нервной и кровеносной системы. Были также схемы, где органы заменялись невероятно сложными часовыми механизмами.
Там же находился и стол, что-то вроде верстака.
За ним сидела пожилая женщина, чьё лицо было иссохшим, с глубоко врезавшимися морщинами и отвратительно искривленным ртом. Её волосы были похожи на тонкую белую пряжу. Похоже, у неё не было глаз. На столе лежало тело. Тело ребенка или чего-то похожего на ребёнка, и она зашивала его, напевая мрачную меланхоличную мелодию.