Лекс не был уверен, что это был мёртвый ребёнок.
И не был уверен, что это была кукла.
Он был почти уверен, что это какой-то ужасный гибрид и того, и другого. Его голова была отделена от тела, из горла пучками свисали крошечные провода. Они были похожи на тонкие корешки какого-то растения. Его руки и ноги также были отделены от тела. Но именно лицо привлекло его взгляд - бледное и гладкое, обрамленное роскошными желтыми волосами, плотно сжатые губы, широко раскрытые голубые, совершенно незрячие глаза.
Голос у него в голове сказал: “Отвернись, о Боже, отвернись! Когда она закончит, он оживёт. Сядет и посмотрит на тебя своими мёртвыми лазурными глазками.”
Четвёртую стену занимали стеллажи, заставленные безымянными стеклянными банками и бутылками, заполненные неизвестными жидкостями и порошками, коробочками с шестерёнками, тонкими стальными трубками и катушками проволоки.
Лекс не сомневался, что перед ними кукловод этого ужасного места.
Эта женщина.
Её разум удерживал их здесь.
Он ожидал, что она развернётся к ним и признается в этом, но она этого не сделала. Она была слишком занята, собирая маленького мальчика. Ничто не могло помешать её работе, её одержимости и преданности своему ремеслу. Её руки были в постоянном движении, опытные и умелые. Прежде чем зашить туловище, она налила себе в руку из кувшина что-то розовое и живое и засунула внутрь. Затем начала прилаживать конечности на место с тщательным мастерством.
Тогда он понял, что женщина была в комнате не одна. Кукольные люди сидели на складных стульях, словно зрители. Мужчины в костюмах, а женщины в красивых платьях. Их мёртвые белые лица были похожи на резиновые маски, пустые глазницы уставились на старуху. У некоторых были пустые рукава, как будто им не доставало конечностей.
- Это безумие, - пробормотал Крип себе под нос. “Всё это чёртово безумие.”
Его голос прогремел в тишине, где единственные звуки издавали ловкие старушечьи пальцы. Это было похоже на крик в церкви. Эффект был мгновенным: старуха прекратила то, что делала. С ножницами в одной руке и хирургическим ножом в другой, она подняла взгляд своих пурпурно-красных ободранных глазниц. Кукольные люди повернули головы и посмотрели в сторону Крипа.
Один за другим они вставали.
Крип запаниковал и побежал.
Когда кукольные люди двинулись в их сторону, он выскочил в дверь и помчался по коридору. Лексу и Су-Ли ничего не оставалось, как последовать за ним. Попутно Крип открывал каждую дверь и вскрикивал. Из каждого дверного проёма появлялся кукольный человек, протягивая к нему мягкие пухлые руки. Он подбежал к двери в конце коридора, распахнул её и исчез за ней.
Лекс и Су-Ли последовали за ним, избегая протянутых рук. К тому времени, как они добрались до конца коридора и захлопнули дверь за собой, коридор был заполнен ожившими куклами.
"Опять нас загнали", - подумал Лекс, спускаясь вслед за Крипом в подвал. Теперь они загнали нас куда хотели.
24
После безумного побега со свалки, она пришла в себя еле ползущей по тротуару. Не бежала, не шагала, а ползла. Её лицо почернело от копоти, одежда посерела от пепла, она ползла по тротуару, подавленная шоком и последствиями чистого ужаса.
Наконец она остановилась.
Что ты делаешь?
Дело в том, что она не знала. К этому моменту она действительно ничего не понимала. Она очень сильно нуждалась в хорошей дозе реальности, но реальности не существовало в этом месте, и без неё она, казалось, не могла встать на ноги. Буквально.
Ладно. Остановись. Не думай об этом. Не пытайся найти в этом смысл. Для начала хотя бы встань.
Это потребовало некоторых усилий, но она справилась.
Она сняла своё грязное пальто, прислонилась к кирпичному фасаду здания и осмотрела улицу. Она ожидала снова увидеть те же витрины, но не увидела ничего подобного. Вместо этого над фасадами нескольких зданий висел гигантский плакат с надписью: "Добро пожаловать в исторический Стокс". Если это и должно было внушить страх, то имело обратный эффект: она начала хихикать. Хихиканье нарастало внутри неё, пока не превратилось в громкий смех, эхом разносящийся по пустым улицам. Вот это было смешно! Это была грёбаная комедия! Это должно было показать, что у кукловода очень плохое чувство юмора.
"Исторический Стокс", - подумала она. Исторический Стокс. О, это просто смешно!
Когда она наконец успокоилась, то выудила из кармана сигареты и зажигалку и закурила. Грязная, перепачканная пеплом и сажей, она вытащила сигарету и с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.