Жара была почти невыносимой. В воздухе витали испарения масел и смазочных материалов. Помимо запахов горячего железа, воска и расплавленного пластика, был ещё более отвратительный запах. Вездесущий запах скотобойни, хорошо прожаренного мяса, спёкшейся крови и сожжённых волос.
И тут он увидел машину.
Возможно, это было то, что он искал всё это время.
Но было ли это на самом деле? Было ли что-нибудь из этого реальным? Да, всё это имело гигантские размеры, и всё это могло разрезать человека, раздавить, ошпарить, ударить током или содрать кожу, но это не делало всё это реальным.
И машина, находившаяся всего в двадцати футах от него, никак не могла быть настоящей.
Она была не менее сорока футов в диаметре, сделанной из какого-то чёрного металла. Он увидел, как по конвейеру шли мужчины, женщины и дети, выстроившиеся в ряд, как скот. Шипастые валы пронзали их руки и утаскивали в недра машины. Сквозь тонкую, как проволока, сетку он видел, как циркулярные пилы разрезали их пополам и тащили окровавленные половинки в кипящий чан, где они расплавлялись в жидкость, которая затем перетекала в формы. Когда те остывали, они раскрывались, и кукольный человек присоединялся к рядам других синтетических людей, которые стояли как разинувшие рты мумии в мексиканских катакомбах.
Лекс снова и снова моргал.
Он ни на секунду не поверил, что они были сделаны именно так, но что-то заставило его сделать это, и ему пришлось бороться с желанием присоединиться к остальным на конвейере.
Именно тогда он посмотрел прямо вверх сквозь рассеивающиеся облака горячего пара и увидел там огромную паутину, сделанную из какого-то розового шёлка, который странно походил на тонкие нити человеческой кожи. В ней застрял расчленённый человек.
Лекс знал, что это Чазз.
И когда какая-то огромная паукообразная тварь нависла над расчленённым человеком и уколола его иглами, он был уверен в этом. Лекс даже слышал его голос: "Боже ... Боже... Боже ... помоги мне... о, пожалуйста, позволь мне умереть…”
Лекс потерял дар речи от такого зверства.
Когда он пришёл в себя и сосредоточился, то заметил то, что до сих пор ускользало от него — всё в фабричном лабиринте было связано тончайшими нитями, похожими на паутину. Каждая деталь механизма, каждая шестерня, колесо и пресс были соединены с чем-то, что теперь выходило из темноты, спускалось из неё, огромная чёрная фигура, соединённая с миллионами белых нитей.
Пришло время встретиться с хозяйкой лабиринта.
52
Уже близко, так чертовски близко.
Рамона приближалась к источнику хаоса и чувствовала, как его тёмный магнетизм притягивает её к себе, одновременно пытаясь и оттолкнуть. Она боялась его, и он боялся её, только она не знала почему и страшилась того, что умрёт прежде, чем узнает об этом. Издалека доносились громкие звуки литейного цеха — лязг и треск, скрежет металла о металл и вездесущее шипение горячих паров.
Коридор приведёт её туда.
Шаг за шагом она приближалась.
Мысли проносились в её голове, в основном вещи, о которых она не хотела думать. Эта ночь была бесконечной. Это могло продолжаться уже несколько часов или дней. Здесь, в центре ада, время потеряло всякий смысл. Она знала судьбу Су-Ли. Крип и Даниэль тоже, вероятно, были мертвы. Но она хотела узнать, что случилось с Лексом и даже Чаззом. Она всё ещё испытывала к нему определённые чувства и гадала, жив ли он.
Но голос в её голове просто сказал: Нет. Он физически силен, но слаб умом и морально испорчен. Без своих мускулов и привлекательной внешности он всего лишь испуганный плаксивый мальчишка, и ты это прекрасно знаешь. Лёгкая добыча для Матушки Кроу.
Рамона больше не собиралась думать о нём.
Он исчез. Он больше не существовал для неё.
А то, что между ними было, исчезло намного раньше.
Она оглядела коридор с помощью фонаря. Инстинкты подсказывали ей, что она движется в правильном направлении. Пол был грязным, в отличие от остального города. Что это значит? Где же безупречная чистота, которую она видела на улицах? Под ногами лежал ковёр из листьев, окурков, конфетных обёрток, металлической стружки, деревянных щепок и очень старого, заплесневелого номера "Плейбоя". Она также заметила несколько серых дверей. Надпись на одной гласила: НАЧАЛЬНИК ПРОИЗВОДСТВА, а на другой – ДИРЕКТОР ЗАВОДА. На них налипло что-то коричневое и засохшее, как старое дерьмо. Может быть, это была кровь.
В самом конце коридора была большая дубовая дверь с шестью панелями. Очень элегантная по сравнению с остальными. Она была блестящей, хорошо отполированной. На двери висела табличка: