Рамона держала топор наготове.
Крип самовосстанавливался. Он лежал между ней и дверью, и она собиралась пройти прямо сквозь него, но у неё не было ни шанса. Когда Крип встал, дверь позади него распахнулась... точнее была сорвана с петель, прихватив с собой добрую часть стены.
Даже Крип не ожидал этого.
То, что вышло через дыру в стене, было вершиной ужаса - Франкенкукла.
Она вернулась.
Отвратительная, гигантская масса извивающейся кукольной плоти, она вышла на дюжине ног, множество манекенов и кукольных лиц кричали и вопили в предсмертной агонии. Рамона узнала новеньких: Су-Ли, Чазза и Даниэль.
Теперь Франкенкукла хотела Крипа.
Он попытался убежать, но многочисленные руки рванулась в его сторону, как хорошо смазанные поршни, ногти и когти вонзились в него, разрывая на части. Крип кричал, когда её останки ассимилировались в общую массу. Затем его бледное лицо вновь высунулось наружу, присоединившись к другим призрачным лицам, которые свисали с груди существа, как распухшие полипы.
Всё ещё сжимая топор, Рамона сделала отчаянный рывок за фонарём.
Посмотри в лицо своим страхам. Преодолей их, - приказал ей голос. Не наделяй их силой.
Но глядя на воющие, визжащие, ухмыляющиеся лица Франкенкуклы, это было не так-то просто. Они были похожи на фетишистские маски, злобные лица японских храмовых демонов. Некоторые из них были целыми, другие раскололись при рождении ещё одной головы, третьи делились, как клетки. И на каждую взрослую голову приходилась группа зародышевых, бесформенных шишек, растущих вокруг неё. Одни - с сосущими ртами, другие - с единственным глазом, а третьи были просто зубастыми голодными безднами.
Рамона вернулась к нам, - сказал хор голосов, нестройных и стонущих, скрипящих и пронзительных, как трубы плохо настроенного церковного органа. – Достаньте её. Трон готов, пусть наша королева взирает с высоты.
Как бы в подтверждение этих слов, две головы манекенов на самом верху существа разделились, чтобы показать Рамоне уготованное ей место.
Думай! - приказала она себе. Должен же быть какой-то выход! Должен же быть способ победить эту тварь!
Но борьба уже была почти проиграна.
У неё был небольшой выбор.
- Я убью тебя, - сказала она, пытаясь направить всю ненависть, разочарование и ярость, которые преследовали её с тех пор, как начался этот кошмар. “Я собираюсь разрубить тебя на куски.”
- НЕТ, РАМОНА! ТЫ НЕ ДОЛЖНА ЭТОГО ДЕЛАТЬ! – сказали ей голоса.
Рамона вся пылала от ярости.
Франкенкукла сделала несколько неуверенных шагов назад, наткнулась на стол и опрокинула его.
Щёлк-щёлк, щёлк-щёлк, щёлк-щёлк - стучали её многочисленные ноги.
- Бедная, бедная Рамона. Посмотрите, как она одинока, как одинока была всегда. Никогда не могла довериться кому-нибудь, даже себе. Всегда растерянная, несчастная до глубины души, - насмехались голоса. - Посмотрите, какая она маленькая, хорошенькая, но маленькая, слабая и наполненная лишь тёплым воздухом.
Её дразнили, и били в слабые места, причем довольно умело. Матушка Кроу знала, что населяет души её врагов, она знала, как выжать из них всё до последней капли, как грязную серую воду из губки. Образы Чазза заполнили её голову. Он был мудаком и ублюдком... и всё же она винила и себя, считала, что испортила их отношения случайно обронённым словом, не заметила неявной подсказки судьбы.
Щёлк-щёлк, щёлк-щёлк, щёлк-щёлк.
Франкенкукла теперь уже приближалась к ней, в то время как её собственный разум закрывался, как двустворчатый моллюск, когда она тонула в море неуверенности в себе и вины, которые делали её нерешительной и слабой, сомневающейся в том, кто она и даже что она такое.
- Бедняжка, всегда такая одинокая. Ей нужно стать частью чего-то большего, и теперь ей представился шанс, - говорили голоса, больше между собой, чем с ней. “Мы будем любить её, мы будем защищать её, мы позволим ей присоединиться к нам.”
- Но я не хочу, - выдавила она неуверенно.
Чудовище было в ярости. Оно переворачивало столы и срывало полки со стен, раздавливая спадающие кукольные части на своём пути к Рамоне.
И в этот момент слабости, когда её жизнь висела на волоске, она подняла топор и атаковала Франкенкуклу на свободной от обломков территории. Пасти широко открывались и кричали от ярости. Десятки новых кукольных лиц раскрылись как распустившиеся цветы, когтистые и смертоносные руки тянулись к ней.