— Я у себя, я говорил. Приезжайте, — говорит брат неожиданно трезво. В телефоне коротко пикает, и зуммер обрывается тишиной.
Мы с Яном переглядываемся и пожимаем плечами. Артем после Северного закрытый стал. Мало общался с нами, в основном только с Лизой. С виду все было в порядке, но мы же заняты были своими проблемами и хлопотами и не видели, как их отношения рушаться. Не помогли. Что же случилось, что их так рассорило?
Пока на такси добираемся до нужного района, я пытаюсь расслабиться и уснуть, но сон не идет. Не пускает. Может, оно и к лучшему. Надеюсь ночью снова встретить Вику, вдруг в этот раз она скажет, где находится. Но уже само осознание, что жива и невредима, придает мне сил. Если сны реальны, значит, помнит и ждет меня. Может, злится, но помнит. А, главное, желает и любит. Да, ей больно, но я смогу достучаться. Смогу объяснить. Иначе зачем дальше жить?
Только жуткие мысли о том, что кто-то может причинить ей вред сминают меня и заставляют скрипеть зубами. Я уже порядком подпортил себе эмаль зубов за эти дни. Убью каждого, кто хоть пальцем коснется моей жены.
Первые секунды, стоя на пороге квартиры брата, я думаю, что попал снова к Зиме, а когда Артем выходит навстречу, меня прорывает на смех. У него синячище на левом глазу, точь-в-точь, как у Яна.
Друг подхватывает веселье:
— Ты посмотри, братец-близнец! Кто это тебя так?
Артем прощупывает лицо, морщится и обидно выдает:
— Подрался в клубе. Один дурак в плечо пихнул и облил меня текилой, — младший смотрит внимательно на Зимовского и кивает: — Узнаю кулак Марка. Заслуженно, нечего разевать рот на Викульку. Она у меня невестка что надо! Я бы сам тебе зарядил за выходку, но мне лень.
— Не надо, Тём, — спокойно говорю и подмигиваю Яну. — Мы сами разберемся. Попозже.
Брат пропускает нас в дом и заваливается на диван. Запах в квартире стоит такой затхлый, что я, задержав дыхание, продираюсь через завалы мусора к балкону и распахиваю настежь окна.
Неловкая пауза погружает квартиру в тишину: каждый думает о своем. Артем тянет через соломинку воду из стакана, Ян стоит на входе и подпирает косяк, а мне хочется обоим врезать. Зачем? Да просто так. Чтобы злость согнать.
— Чем я могу помочь? — брат почти нежно ставит стакан на столик, падает на диван и закидывает руки за голову. Черные короткие волосы торчат ежиком и на правом виске заломились в неправильную сторону. — Я пуст. Даже синяк не смог полечить.
— Нужно собрать магов.
— Ха! Будто это щелкнуть пальцем. Зачем?
— Придется с Акимом драться, скорее всего, — отвечаю и отворачиваюсь к окну. По пустым улицам только пыль перекатывается. Будто город уснул на миг. Или затих перед вечерней суматохой. Или бурей.
— Я же говорю, у меня пустой бак, — Артем цокает неприятно языком, затем несколько минут молчит.
Оборачиваюсь через плечо. Ян присев на корточки, опускает голову, брат таращится в потолок. Армия дураков, иначе не скажешь!
— Что с Лизой? — хрипловато говорит Артем и не сводит взгляда с одной точки.
— Мы не знаем, но ее уже больше недели нет, — бубнит Зима, не поднимая голову.
— Скотина! Ладно! — брат подхватывается. — Есть номерок. Ничего без меня не можете. Сколько я вас выручать буду?
Мы с Яном смеемся с его самоуверенности, но не комментируем. Еще обидится: он может.
— Правильно! Лучше молчите, — говорит младший, отвечая на наши взгляды, и прислоняет ухо к мобильному. — Да, привет. Помнишь, я тебе списочек давал? — ждет. Потом прикладывает руку к трубке и обращается ко мне: — Сколько магов нужно?
— Чем больше, тем лучше.
Кивает.
— Зови всех. Какой повод? — он задумывается на миг, а потом выдает: — Черный суггестор.
Меня трясет от его прямоты, ведь решили же пока не раскрывать карты. Он знает, как это опасно для Вики, и все равно ляпнул.
— Зачем ты так, Артем? — спину стягивает напряжением, кулаки сами сжимаются.
Он смотрит на молчаливый мобильный в руке и жестко отвечает:
— Иначе ты соберешь две калеки. Поверь, твои личные проблемы никого не интересуют. Никто не станет подставлять шею, чтобы спасти твою загулявшую женушку.
— Думай, что говоришь, — вклинивается Ян, приподняв лохматую голову.
— Да пусть, — злобно выцеживаю через зубы. Смотрю на брата и не узнаю. Вроде тот же: короткостриженый и черноволосый, но будто чужой человек. — Давай еще вспомни, что мне пришлось сделать год назад. Давай, что ж ты!
Артем поджимает губы и кривится.
— Что ты хочешь, Марк? Что бы на колени перед тобой встал и прощения просил? Думаешь, мне легко жить и понимать, что я натворил? — он говорит надрывно и смотрит на меня горящим взглядом. — Думаешь, мне осознавать причастность к смерти матери легко?