Я и сам прекрасно знаю, что малышка умеет делать. Конечно, без Артема и его подсказок об особенностях магов — тяжело, но ради Вики придется рисковать. Дети в таком возрасте обычно скрывают свои способности: думают, что их засмеют, в психлечебницу отправят. И они правы. Самый крупный урожай адептов всегда среди белых стен и смирительных рубах.
Глава 38. Ты спишь?
Дарина возвращается быстро, я даже не успеваю уснуть. Не засыпаю и позже. Через час, через три. Небо сквозь тонкий тюль напоминает глубокое беспокойное море. Светло-сиреневые тучи, будто корабли, рассекают темные воды над головой, увлекая за собой в безоблачные дали.
Луна, выбравшись из объятий воздушных «кораблей», смотрит в окно и окрашивает волосы Дарины в нежно-лимонный. Девушка так и уснула в обнимку со сказками: толстой книгой в золотой обложке. Когда она вернулась и убедилась, что я напилась воды — только через край не лилось, села читать мне сказки. Я слушала ее голос, но делала вид, что сплю, хотя подруга продолжала читать, будто знала, что я притворяюсь. И каждое придуманное слово автора проникало в мою душу и царапало, будто коготь ястреба — разрывая по живому. Счастливые концовки казались натянутыми, а любовь и верность героев ненастоящей. И, когда Дарина затихла, оставив Белоснежку в гробу, не спасенную Принцем, я решила не будить подругу и просить дочитать финал. Пусть моя сказка закончится именно так.
Тело затекает, и от желания размяться, я выхожу из комнаты.
Хожу темными коридорами, будто привидение. Настенные лампочки слепят глаза до слез, приходится прикрыть лоб козырьком ладони. Резка по дереву в холле будто облита вишневым вином, а глянцевые перила так и хочется огладить, прикоснуться к старинным фрескам. Веду пальцами по узорам, но отдергиваюсь, когда пучки нагреваются от магии.
Лучше осторожней, а то пожар можно устроить. Трио потом еще долг на меня повесит за ущерб.
Интересно, спит ли сейчас Иллион, я бы спросила его, что мне делать дальше. Но глубокой ночью не решаюсь ступить в крыло, где находится его комната, напротив, иду в другую сторону и наслаждаюсь тишиной огромного дома. Под подошвами балеток стучит паркет. Нежно так: тук-тук-тук… Звуки моих шагов гаснут за спиной, и мне на миг становится легко и хорошо. Будто нет предательства мужа, нет плена, на который я добровольно согласилась, нет дара, который мне сто лет нужен.
Следующий коридор выводит меня в зал с несколькими дверьми. Из-под одной льется белый свет, и я ступаю заинтересованно ближе. Он зовет и манит, за душу тянет.
Неожиданно вдалеке оживают шаркающие шаги, а потом из-за поворота, покачиваясь, появляется вытянутая фигура. Я узнаю Игоря по наклону головы, по осанке, по светло-пепельным волосам. Влетаю в дверь и замираю от жуткого сковывающего мышцы шока.
— Ну, здравствуй, Виктория.
Поворачиваюсь, и прежний шок затмевают вспыхнувшие эмоции и волнение. Суггестор. Светловолосый, короткостриженный, в белой, как мел, рубашке.
Михаил сидит в кресле и смотрит на меня, будто ждал. Показывает взглядом на стул напротив, и я сажусь. Не свожу с него глаз, не моргаю, потому что не верю в происходящее. Мне кажется, что была здесь когда-то давно. Я словно провалилась в дежавю. Словно проматываю видео-пленку из личного архива.
Белоснежные стены отливают перламутром, на них выбиты жаккардовые узоры. Суггестор молчит и ждет. Я знаю, что он скажет, заранее. Наверное, я незаметно уснула, и это просто иллюзия, а воспаленное сознание подбрасывает мне старые блоки памяти.
— Кто вы? — говорю по сценарию. И Михаил отвечает предсказуемо:
— Вспомни.
— Память приносит боль, не хочу помнить, — иду против течения и разрушаю заданный курс дежавю другими мыслями и словами. — Мы во сне?
— Нет, но сон ничем не отличается от яви. Разве, что плотностью.
— Ерунда. Сны — это сны и ничего более.
— Как скажешь.
Михаил складывает перед собой руки и долго смотрит в пустое пространство, будто пытается выжечь дыру в воздухе и прыгнуть в телепорт.
Я мучаюсь от желания попросить вычистить Марка из моей жизни, но боюсь. Да, мать вашу, я боюсь его потерять. А вы могли бы убить вечную любовь одним взмахом руки?
— Вика, ты — сильная девушка, но запуталась в страхах, как бабочка в янтаре, — говорит мужчина и наклоняет немного голову. Блеск его глаз разворачивает передо мной белое молочное свечение. — Теперь придется определиться, кем ты хочешь быть и с кем ты хочешь быть. Марк не справится один, если ты разочаруешься…
— Не говорите о нем ни слова! — злюсь и сжимаю кулаки. — Он сделал мне слишком больно, — в теплых глазах суггестора кружатся бабочки, я опускаю взгляд, чтобы не расколоться на части от эмоций.