Дом, где мы с Викой чуть не сгорели, уже отремонтировали. В пелене дождя он кажется единственным светлым пятном среди серости деревенских крыш. Розоватая черепица, деревянные окна. И Вика в длинном терракотовом пальто в той самой беседке, где я…
Протираю глаза. Вика?
Открываю калитку, почти срывая ее с петель, бегу через двор и замираю под крышей.
Жена не поворачивается, смотрит в посеревший от дождевого потока голый сад и тихо говорит:
— Я не заслуживаю тебя.
Подхожу ближе, трогаю ее напряженную спину, запускаю пальцы в волосы. Не мираж. Это, правда, она. Госпожа моего сердца, сильная и властная женщина.
— А я не заслуживаю тебя, — шепчу и утыкаюсь мокрым носом в ее плечо. Вода с волос стекает на ее пальто, забирается за шиворот, но моя девочка даже не вздрагивает. Будто ей не холодно.
Вика кладет голову затылком на мое плечо.
— Ты снился мне. Ты все время снился мне. Я не могла простить, но ты приходил и…
— Прости, что так долго искал, — обрываю ее тираду и целую бледную кожу возле уха. Вика дрожит и хватает мои руки, переплетает пальцы. Она горит, откровенно пылает жаром. Перевитые рисунки на кистях никуда не ушли, и волосы на кончиках до сих пор черные — яркие отметины темного суггестора, но я ее все равно люблю, любил и буду любить. — Я не додумался, что ты поедешь сюда. Ни разу мысль не мелькнула. В то место, где все началось, где я позволял себе слишком много и потом каждый день казнил себя за это.
— Я тебя полюбила здесь. Снова. Несмотря на все твои…
Вика поворачивает голову. В ее зеленых глазах стынут слезы.
— Я… убила Яна… Я… — губы ее дрожат, она кусает их до крови и отворачивается.
— Зима жив, — втягиваю ее запах и не могу насытиться, прижимаю к себе, сильнее промокая ее сухую одежду дождевой водой. Стихия шалит, лупит по крышам, глушит наши слова. Будто пытается оградить нас от всего мира. — Ты отдала ему силу, но… Он в коме.
— Я не хотела, — Вика резко разворачивается ко мне лицом и, сжимая кулаками куртку, утыкается в солнечное сплетение. — И чуть тебя не убила…
— Ты из-за этого пряталась столько времени? — почти давлюсь от счастья, что нашел ее. Осознание плавно качает меня на волнах тепла и растягивает губы в дурацкой лыбе. Я, наверное, похож на идиота, что получил сладкую конфету.
— Я опасна теперь, и ты это знаешь. Уходи сам, потому что я не в силах тебя прогнать.
— Не уйду, — ворчу и кусаю ее волосы, слизываю соленые капельки слез на ее щеках. Она пахнет топленым молоком и жженым деревом.
— Я сняла кольцо и разрушила нашу семью. Прости меня, Марк.
Мне хочется накрыть Вику собой, чтобы она больше никогда не страдала, чтобы никто не добрался и не обидел ее.
— Станешь моей женой еще раз?
Глотает слезы и коротко кивает. Нежно касаюсь ее губ. Хочется кричать от пламени страсти, что скручивает бедра. Как же я соскучился!
— Ма-а-арк, за что Мироздание так с нами? — отрываясь, шепчет Вика, поглаживает мои скулы и очерчивает губы кончиками пальцев. — Я больше не могу, мне хочется уютного гнездышка, малышей парочку и никаких погонь, магов, суггесторов.
— Я знаю, милая. Выдохни, — смотрю в ее лицо, заглядываю в глаза, пускаю немного магического холода и тихо прошу: — Покажи мне.
И она раскрывается: легко пропускает в память, в свои мысли. Я замечаю, как пульсирует и бьется сердцевина суггестора, а вокруг нее кружатся две пульсирующие звезды. И, когда Вика ощутимо подгибает ноги от слабости, снова прижимаю жену к себе.
— Ты уже во второй степени, милая. Теперь будет легче совладать с собой, а всему остальному я тебя научу.
Дома тепло и уютно. Здесь все поменялось. Потолки стали выше, в гостиной появился камин, что сейчас уютно потрескивает.
— Ян помог выкупить этот дом, — рассказывает Вика, стаскивая мокрое пальто, — и дал денег на ремонт. Когда выбирали, я не помнила, что здесь происходило, но сердцем потянулась. Зима так коварно улыбался, но так и не признался почему. Я хочу его увидеть, Марк, — она замирает рядом и тянет ко мне руки.
Отступаю немного. Скидываю на пол липкую куртку и стягиваю влажный свитер. Вытаскиваю из кармана брюк небольшую коробочку. Только тогда обнимаю Вику и вслушиваюсь в гулкое биение ее взволнованного сердца.
— Мы к нему съездим, как только закончится дождь. Обещаю, — прячу руки у нее за спиной и освобождаю украшение из плена.
Беру руку любимой, пропитываю ее кожу своим теплом и осторожно одеваю обручальное кольцо. Вика вертит кистью и удивленно вскидывает темно- каштановую бровь. Колечко переливается при свете ламп золотистыми бликами.