- Заходи, он уже уходит.
Машка отключилась, а я поднялся и посидел ещё минут десять, чтобы с ним не пересекаться.
Когда она открыла мне дверь, сразу замерла от ужаса, опять я перед ней весь грязный и побитый.
- Что случилось?
Машка обеспокоено на меня смотрела.
- А можно ничего не спрашивать?
- Можно.
Я снял куртку и прошёл в ее комнату, подошёл к окну и посмотрел на поле. Всегда было интересно посмотреть, как все выглядит по ту сторону.
Машка бросила мне трико своего отца и вышла из комнаты, чтобы я мог переодеться в чистое. Спустя несколько минут она вернулась и опять смотрела на меня очень тревожно.
- Точно ничего не хочешь рассказать?
- Точно.
Мы молчали. Я по-прежнему стоял у подоконника. Она растерянно ходила из угла в угол и не знала, что со мной делать.
- Помнишь, что за тобой должок?
Я поднял на неё голову, Машка кивнула.
- Можешь просто обнять меня и ничего не спрашивать?
Она подошла ко мне и нежно обняла. Я крепко прижал ее к себе и уткнулся носом в ее шею. От неё пахло чем-то сладким. А мне было очень горько. Больше всего я боялся, что сейчас разноюсь при ней, как девчонка, потому что в горле уже стоял ком, а глаза наливались слезами. Она гладила меня по голове, но это не успокаивало меня, скорее наоборот. Я терпел из последних сил, но в какой-то момент, все-таки не смог себя сдержать и по Машкиной шее покатились мои слёзы. Она прижала меня к себе сильнее.
Как ни странно, мне было не страшно показаться перед ней слабым.
Я не знаю сколько мы так простояли, но когда я окончательно успокоился она прошептала мне на ухо:
- Все, что тебе сейчас кажется очень важным, не будет иметь никакого значения через некоторое время. Не переживай, все наладится.
Эх, Маша, знала бы ты, что я сейчас пускал сопли от безысходности и уверенности, что ничего не наладится.
- Спасибо тебе. Никому об этом не рассказывай.
Я чмокнул ее в висок, взял куртку и вышел из квартиры. Пора возвращаться в милый дом.
Глава 15
Маша, 5 декабря
Вчера был очень странный день. После уроков мы с Максимом пошли ко мне, чтобы я показала ему свои песни. Времени для подготовки осталось совсем мало и мне необходимо определиться, что я буду показывать на прослушивании. У меня было несколько вариантов, но Максиму они не нравились. Вернее, он не говорил, что не нравится, но по его скучающему виду было понятно, что все не то.
Сначала я аккомпанировала себе на синтезаторе и играла то, в чем была уверена на сто процентов, а он сидел у окна и молча за мной наблюдал. После каждой композиции я спрашивала: «Ну как тебе?», а он коротко отвечал: «Нормально.»
А мне не нужно было «нормально», я хотела, чтобы было «вау». Я уже не знала, чем его можно впечатлить, и решила спеть свою коронную песню Sia Chandelier. Было жутко страшно. Я не знала, как ее петь под акустику, которую до этого показывала Максиму. Эту песню я просто репетировала под минус перед зеркалом, поэтому решила показать ее именно в том виде, к которому привыкла.
В своей голове я всегда представляла, что именно ее буду исполнять на прослушивании, придумала свои движения и этот номер был моим самым любимым. Если Максим и про него скажет «нормально», моя уверенность в себе рухнет окончательно.
Когда я пела, он пристально на меня смотрел, наблюдая за движением моих рук, ног и бёдер. А я дрожала от страха. Мне было важно получить его одобрение.
Когда я закончила, Максим сказал: «Эту точно не надо. Девочек, виляющих попой очень много, не надо идти по этому пути».
Я оскорбилась до глубины души. Меня только что назвали поющими трусами. Хотелось высказать Максиму все, что я думаю на этот счёт и защитить себя. Неужели Бьонсе, Риана и Дженифер Лопез тоже поющие трусы? Они- прекрасные дивы и ими восхищается весь мир, и именно по их пути я хочу идти.
Но я не успела обрушить на него гневную тираду, потому что в этот момент, в окне, я заметила Леху Зуева, который валялся в кустах и отказывался вставать. После долгих переговоров, он все же согласился зайти ко мне, и я с удовольствием отправила Кораблева домой, чтобы не поругаться.
На Лехе совершенно не было лица, он был подавлен, разбит и не хотел говорить, что произошло. У него был настолько убитый горем вид, что у меня щемило сердце от жалости. Когда он попросил его обнять и не смог сдержать слёзы, я поняла, что Лехе совсем плохо. Никогда не видела Зуева сломленным. Хотелось его утешить и поддержать. Кому как ни мне знать, как больно, когда внутри тебя все умирает и рвётся на части, но тебя не кому успокоить и сказать, что все будет хорошо.