- Успокойся! Слышишь? Успокойся! Ты его уже наказал.
Я рычал от ярости и продолжал вырываться.
Девчонки бросились к Кораблеву.
- Он без сознания, придурок! Что ты наделал?
На смену гневу пришёл страх. А что, если, я его убил? Мне конец! Теперь мне, в любом случае, конец!
Я опустился на землю, сплюнул и стал тихонько раскачиваться, пытаясь себя успокоить.
- У кого-нибудь есть с собой телефон? Вызовите скорую!
Вокруг началась суета и возня, ребята бегали из стороны в сторону в полной растерянности. Кораблёв не шевелился.
В этот момент из кафе выбежала Машка. Она бросилась к нему, упала на снег и закричала. Это был очень страшный крик, который ещё долго звенел в моей голове. Крик боли и отчаяния.
Потом Машка онемела от ужаса. Она сидела на коленях, гладила додика по голове и пыталась понять, дышит он или нет.
Она крутила головой по сторонам, пытаясь найти помощь.
- Скорая едет? Сколько минут прошло? – в ее голосе звучала истерика.
- Максим! Ты меня слышишь? Максим!
Машка громко рыдала и гладила его окровавленное лицо. Додик так и не приходил в себя.
- Где он? – она резко вскочила.
Я знал, что она ищет меня, поэтому поднялся со снега и вышел вперёд.
Машка стояла прямо передо мной, перепачканная кровью Кораблева, и смотрела мне в глаза. Этот взгляд прожигал меня насквозь, превращая в пепел. Думал, сейчас бросится на меня, вцепится ногтям в лицо и начнёт драть, как кошка. Или отвесит пощечину, защищая своего благоверного. Но она поступила хуже.
Маша сделала несколько шагов назад, сверля меня озлобленным взглядом, полным ненависти, потом вытерла рукавом кровь с лица и сказала:
- Ты для меня умер. Навсегда.
Глава 29
Лёха
15 марта
Тот вечер я запомню на всю жизнь. Когда в дверь постучали, я лежал на кровати в своей комнате и устало таращился в потолок. Ни о чем не подозревающая мать, пошла открывать дверь.
- Зуев Алексей Сергеевич здесь проживает?
Сердце тревожно екнуло и я вышел в коридор. Передо мной стояли два сотрудника полиции в форме, а мать осела на пуфик бледная, как стена.
- Что он натворил?
- Вы Алексей Сергеевич?
Я кивнул.
- Вы подозреваетесь в статье 112 УК РФ Умышленное причинение вреда здоровью средней тяжести, - монотонно отчеканил из один из полицейских, - Пройдемте.
Мать в ту же секунду завопила на всю квартиру и мое сердце сжалось от жалости.
- Ой, Лёша! Ой, Лёша! – она безостановочно всхлипывала и металась из угла в угол.
Я медленно залезал в куртку.
- Куда же вы его, в тюрьму?
Полицейский закатил глаза.
- Пока мы имеем право задержать на срок не более сорока восьми часов. Можете обратиться к правозащитнику, вам все сообщат.
А дальше начался настоящий ад. Сначала был долгий допрос, на котором из меня вытягивали малейшие подробности расправы над Кораблевым. Как бил, сколько раз, куда? Как-будто я это помнил. Отпираться было бесполезно, я подписал все бумаги, и мне любезно оформили явку с повинной.
Потом, две бессонные ночи в камере предварительного заключения перед судом об избрании меры пресечения.
Я не мог ни спать, ни есть, ни думать. Несмотря на шуточки о том, что я когда-нибудь сяду в тюрьму, я никогда всерьёз не представлял, что меня ожидает такая судьба. А сейчас, когда мне светило три года, я впал в дикий ужас.
Затем состоялся суд, на котором я стоял в железной клетке ни живой, ни мёртвый, сгорая со стыда. В зале сидела ревущая мать и бледный Валера.
Голос судьи звучал туманным эхом в моей голове.
- Учитывая тяжесть преступления, явку с повинной, личные характеристики и другие обстоятельства, в качестве меры пресечения, до суда, подозреваемому назначается подписка о невыезде.
Суд обязует вас: не покидать постоянное место жительства, без разрешения дознавателя, следователя и суда, и в назначенное время являться по вызовам дознавателя.
Я расслабился. Я могу поехать домой, поесть нормальной еды, полежать в мягкой постели и смыть с себя запах сырости. По крайней мере пока, что будет после настоящего суда, я не знал.
В машине мы молчали. Мать плакала и смотрела в окошко, Валера напряжённо крутил руль и иногда бросал на меня тревожный взгляд в зеркало заднего вида.
Когда я помылся, переоделся и поел, мы собрались в гостиной.
- За что ты его так? – печально спросил Валера.
Я молчал, виновато опустив голову.
- Значит, дела обстоят следующим образом.
Мать снова завыла, закрывая лицо ладошками.
- Да не реви ты, мать! – Валера прикрикнул, но тут же успокоился.