- У всех вампиров белые волосы, Нэйн.
- О, ваша правда, Рьёга. Простите мои глупости. Я ведь не отражаюсь в зеркале... Уж сколько веков... И братьев моих не осталось почти... Знаете, Рьёга, ведь мы уже никого не можем обратить в наше племя. Убить разве что... А костры горят... Непрерывно горят...
- Не велика потеря.
Графа перекосило.
- Шутник вы тот еще, мой дорогой друг... А вы слышали, великий Лорд Резель присутствовал в те смутные времена, когда люди, что зовутся древними, упали с неба на своих железных кораблях. Он тогда подошел к ним и говорит: "Вы нарушили мой сон, люди, за это я испепелю вас молниями". А они мол, как же это молниями, что же прибор у вас какой есть, молнии испускать? А он им - так магия же! А они, жалкие людишки рассмеялись только, представляете? Лорд Резель потерял терпение, конечно, и поднял могучий перст, и сотворил величайшее заклинание, чтобы испепелить червяков... И ничего, доблестный Рьёга, ничего не произошло. Капля света с пальца стекла. И все. Все, Рьёга. Мы тогда подумали артефакт небывалой силы. Собрали армию и забили их обычными железными палками. Артефактов при них не было, но как только умер последний носитель чужого знания - так все в норму пришло. В порядок естественный, так сказать... ну и забыли про них, Рьёга, а кто-то выжил. Расплодился. Или наши крестьяне восстановили толику того знания в столетней войне. Кто знает, мой достопочтенный господин... Но теперь то ясно, как день. Или мы их, или они нас.
За окном кареты мчались деревья. Приближались земли болотных топей.
- Рьёга, вы улавливаете мысль? Печалью наполняется сердце мое, при мысли, что я не увижу больше изящных человеческих развлечений... Но что делать?
- А железные корабли? - перебил его менестрель.
- А что корабли? Они же в пески огненного континента упали. Затянуло их. В самую глубь земли. Один только остался, что у горного пика, но его стеной обстроили... Кто? Да неважно... Я вам больше скажу: теперь, когда нет Гибурга, мы начнем наступление самое малое через неделю... - Нэйн похлопал Рьегу по плечу. - Так что практикуйтесь, мой дорогой, практикуйтесь чаще на своем скрипусе.
... над стенами Гибурга вздымались титанические щупальца, слышался рев взбешенного песочного слона. Оно вырвалось на свободу и уничтожало ненавистную котельную, что сбрасывала кипяток в глубины озера - котлы были разрушены двумя ударами, и теперь Фаера-Гидра разливалась по улицам Гибурга. Три оставшихся солнца, как и четвертое, скоро выйдут из строя.
И да наступит полярная ночь.
Артиллерия била тяжелыми снарядами прямо по городу, пытаясь попасть в гигантского водного паука, но ядра тонули в его плоти без всякого вреда. Толпы граждан Тулурка ломились к последнему транспортному дирижаблю. Го уже был на борту. Лицо его пылало и гневом и радостью одновременно. Выстрел, который уничтожил целый город, - так ему казалось, но жертва все-таки ускользнула.
Песчаный слон заревел ожесточеннее. Похоже, он тоже нашел себе противника по размеру...
ГЛАВА II. Свинопас и Император
Мы не умеем стрелять, как эльфы. Мы намного слабее, чем орки и тем более их ручные звери - пещерные львы. Мы не владеем магией.
В то время не было ни пушек, ни ружей. И нас было меньше в несколько раз...
Но Император повел нас к победе, и мы победили.
Ферро никогда не задумывался о том, чтобы стать воином, или что-нибудь эдакое в духе рыцарства. Он был ленив, и предпочитал валяться на сеновале, разглядывая белые фигуры в почти фиолетовом утреннем небе, нежели бегать по улице, как идиот, размахивая палкой. Вон смотри, то белое пятно - черепаха, то огромный дракон, а это просто кто-то молока пролил.
А еще Ферро был свинопасом. Позорная профессия, считают люди. Много ли чести выгонять свиней из грязного стойла с раннего утра, гонять их с поля на поле, а после загонять обратно. И вся работа. Но Ферро это устраивало. Еще возможно потому, что отец его (по приказу барона) тоже свинопас. И коли сын проспит к рассвету или того хуже - посмотрит с печалью на соседскую кузницу, где учились более успешные сверстники, то не миновать ему отцовского ремня.
Впрочем, Ферро был ленив, и жевать хворостинку добрую половину дня представлялось ему всяко лучше, нежели махать молотом или еще хуже - мечом.
Жизнь в баронстве Орлейль вообще не отличалась разнообразием. От весны до осени бежало время, потом замедлялось на зиму, и делать становилось совсем уж нечего. Опадала листва, шел дождь, трава снова зеленела. Дни вязли в неизменчивости, как вязнет тяжелая телега на осенней размытой дороге. И все повторялось так из года в год.