Глава 2. Грязь и сороконожки
Темный сине-зеленый туман струился меж деревьев. Земля, устланная еще не увядшими листьями, казалась прохладной. Влажный воздух почти остыл и стал неподвижным. Время замерло. Тьма в этом лесу никогда не рассеивалась из-за густых крон, и невыносимая духота стояла даже в прохладную ночь. Девушка чувствовала на окровавленной спине каждое прикосновение легкого ветерка и встречала его тихими завываниями. Она лежала в глубокой яме, вся перепачкавшаяся в глине. Бордовые и темно-оранжевые листья облепили колени, стопы и локти Вивиан. Она прислонилась лбом к прохладной земле. Исцеление всегда было болезненным. А теперь, когда в раны попала грязь, боль усилилась. Над телом кружили насекомые, но девушка не отбивалась, представляя, как мухи откладывают в ее еще живом мясе яйца, и как из них вылупляются белые опарыши. Она видела, как эти маленькие личинки, вырастая, вгрызались в иссушенные голодом тела ее сородичей, которых, по какой-то причине, нашли лишь спустя несколько дней после смерти.
После захода солнца девушка не перестала рыдать. Все тело ныло. Волосы спутались. Как ни старалась она убрать их со спины, отдельные локоны уже невозможно было выдернуть из-под слоя засохшей крови, не потревожив раны. У Вивиан было достаточно времени, чтобы обдумать свое положение. Она оказалась одна посреди леса, заполненного черными ведьмами и феями, и понимала, что если попадет в руки любой из общин, ее станут допрашивать, скорее всего, применяя силу, а потом отдадут стае. Вернуться она не может, куда идти – не представляет.
После того, как отец загнал ее под купол, девушка оказалась в относительной безопасности. Сам он не переступил границу, зная, как черные ведьмы ненавидят чужаков. Огромному оборотню ничего не стоило бы разорвать хрупкие человеческие тела на две части, но тогда его дружбе с общиной настал бы конец, а вьющиеся вокруг него ведьмы с невероятно высокомерными лицами — единственное, что действительно заботило отца.
Мать всегда игнорировала их, а может, не видела в этом ничего предосудительного. Она не замечала ничего, кроме трудностей стаи, и жизнь одной из тринадцати дочерей терялась на фоне целого сообщества, для которого она должна была стать не просто матриархом, а родной матерью. Это всегда больно било по Вивиан. Девочка росла в тесноте, в постоянном присутствии других оборотней, но оставалась в одиночестве, пусть и возилась с младшими сестрами, которых с каждым годом становилось все больше. На Вивиан всегда были направлены чужие глаза, и в то же время она оставалась невидимой. Никто не заботился о том, чтобы девочка не голодала. Никто не следил, куда она уходила из катакомб. Она очень долго носила одну лишь хлопковую сорочку, затершуюся до дыр.
С тринадцати лет Вивиан начала прятаться в огромной полости между кирпичными стенами, когда отец спускался в их затхлое жилище. Она научилась не издавать ни звука, когда скользкие сороконожки ползали по волосам, бесшумно передвигаться по сырому земляному полу, как тень переступать через тела спящих сородичей, чтобы выскользнуть на поверхность, к свежести, к свету.
Теперь же в Вивиан теплилась слабая надежда, что она сумеет незаметно сбежать из-под купола, при удачном развитии событий — уехать из города с другом. В любом случае, план уже пошел не так, как они ожидали. Девушка попыталась встать, но заскулила от боли. Корка запекшейся крови мешала телу регенерировать, к тому же, раны необходимо было тщательно промыть.
Издалека Вивиан услышала высокий женский голос, разносящийся по лесу. Кто-то отвечал ему, но девушка не могла разобрать слова. Она спряталась за деревья, превозмогая головокружение и темноту в глазах.
— Здесь кто-то был, — сказал один из подошедших, указывая на следы и капли крови на траве. — Они ведут в овраг.
Она застыла, боясь пошевелиться из-за боли, надеясь лишь, что ее чудом не заметят.
— Нашла! — крикнул женский голос слева. В это время кто-то взял Вивиан за локоть и, вытащив из укрытия, бросил в ту же яму, из которой она только что выбралась.
Глава 2. Наследница
Двое незнакомцев уставились на смуглую крепкую девушку. Янтарные глаза светились из-под густых ресниц и нахмуренных лохматых бровей. Широкие ноздри раздувались от усиленного дыхания, и сердце колотилось. Волосы спутались и падали на лицо засалившимися волнистыми прядями. Грязные когти и две пары клыков выдавали в ней оборотня.