— Не знаю, что ты себе придумал, но мне точно не нужна его смерть. И я не хочу, чтобы Блисс вступала в Совет. Если ты думаешь, что оккупировать Совет своими детьми — и есть мой коварный план по захвату власти, то ты серьезно меня недооцениваешь.
Повисла пауза. Со второго этажа донесся голос Фелисити о том, что дети в порядке.
— И насчет Мортон, — продолжала Кендис. — Только благодаря мне она все еще жива. Не забывай об этом. И прекрати крушить мой дом. Ради нашей дружбы, которую ты давно похоронил, я забуду об этом инциденте и о твоих угрозах.
— Как великодушно, — язвительно ответил мужчина, но злости в нем заметно убавилось. — Только у тебя в этом городе хватило бы мозгов создать нечто похожее на заклинание Редлинга.
— А ты знал заклинание. Но я тебя не обвиняю, потому что у меня достаточно здравого смысла, чтобы не усугублять положение в Совете.
Карисса сдержала недобрый смешок: вот и «не криминальная смерть», о которой говорила мать. Незваный гость совершенно не внушал ей доверия, и потому она даже не пыталась скрыть предубеждения, ясно читавшегося на мрачном лице.
Он оглядел комнату. Полка с настоящими бумажными книгами была повалена. Фарфоровая ваза, стоящая на кофейном столике — разбита. Через окно в комнату врывался ледяной ветер. Короткий и небрежный взмах рукой заставил полку с книгами встать на место. Девушка сразу напряглась: так открыто использовать сложную магию могли лишь члены Совета.
— Все ясно. Извини, Рэй. Редлинг был моим другом.
Мужчина с нажимом потер глубокую переносицу над грубой горбинкой.
— Знаю. Будем считать это ошибкой, — заметив дочь, стоящую в дверях, она добавила: — Я уже говорила о Кариссе.
Маг смерил Кендис долгим взглядом, но девушка не видела выражения его лица со спины. Немного расслабившись и пригладив влажные волосы, он обернулся с легкой тревогой, тут же сменившейся недоумением, как если бы ожидал увидеть на ее месте кого-то другого.
Она же с удивлением отметила, что его глаза не имеют ярко выраженного зеленого оттенка: в тени ресниц они казались карими — он был довольно слабым магом. Даже Карисса с ее изумрудными радужками имела больше силы, не говоря уже об очевидной разнице между ним и Кендис, имевшей редкие светло-зеленые, словно кожа ядовитой лягушки, глаза. Незнакомец критически осмотрел ее и остался неудовлетворен.
— Дóминик Торн, — представился он и добавил: — глава Совета ведьм.
Он ждал от Кариссы чего-то, возможно, определенной реакции. Ей показалось, он мысленно поставил галочку напротив несуществующего пункта "указать собеседнику его место".
— Тебя еще называют Детоубийцей, — отметила она, повинуясь резкому порыву неприязни.
По лицу мужчины пробежала мрачная тень.
— Народ любит жуткие сплетни.
Ведьма чувствовала инстинктивное отторжение к любым занятиям матери и старшей сестры, и в первую очередь — к Совету. Более того, если половина слухов о нем были правдивы, то у любого истребителя имелись веские причины задержать каждого участника прямо сейчас.
— Я позову тебя позже, — мягко Кендис выпроводила дочь из комнаты.
Двери в комнаты Тома и Блисс на втором этаже оказались открыты, но внутри она никого не обнаружила. Дети собрались в спальне старшей сестры. Когда она вошла, Фелисити вздрогнула, но, узнав Кариссу, успокоилась. Сестра клеила очередной заживляющий пластырь на порезанную руку младшего брата, не издавшего ни звука, несмотря на заплаканное лицо. Фелисити многозначительно приложила палец к губам, что в этом доме означало не «тише», а «не говори маме».
Ведьма вышла на балкон, ощущая легкое прикосновение ледяного стягивающего кожу воздуха. Она закурила. Из разбитых окон на нижних этажах доносился голос матери, но Карисса старалась не прислушиваться к тому, как два заносчивых чиновника выясняют отношения, тем более, что речь теперь шла не о подозрительной смерти Редлинга, а о жене Торна.
— ...почему нельзя было сказать сразу?
За садом раскинулась целая равнина синего снега. Она тянулась на несколько километров и утопала в море голых почерневших деревьев. Где-то вдалеке виднелась белая точка — это пар поднимался от летнего купола. Облака рассеялись, но небо все еще казалось мутным, мглистым. Ведьма закурила — по привычке, чтобы снять то легкое волнение, от которого не могли избавиться таблетки, подавляющие только сильные эмоции.