Она еще раз обдумала все, что услышала за последние два дня, пытаясь собрать картину воедино: все началось в вечер четырнадцатого февраля, когда Эдис проговорился, во-первых, о неспокойной обстановке в стае оборотней, которая по необъяснимой причине касалась его, человека, да к тому же помощника из градостроительного комитета; во-вторых, во время тревожного звонка он упомянул и Торна, и Кендис, и вероятнее всего, имел в виду смерть именно Редлинга. События казались несвязанными между собой ничем, кроме необъяснимого присутствия Эдиса и в одном, и в другом.
Несколько секунд Карисса перебирала версии, как ее друг может быть связан с Советом и их внутренними проблемами, но мысли быстро закрутились вокруг чего-то куда более важного: девочку, подброшенную в дорогую квартиру, но убитую на фабрике, где Бовио прятала еще одну жертву. Доктор в отчете описывала схему действий преступницы как поэтапное воссоздание травмирующего опыта. Сначала — рваные укусы с правой стороны шеи, затем — надрез тупым предметом в районе живота, небрежный, грязный; и наконец — сексуальное насилие над бедной жертвой, стремительно теряющей кровь, умирающей в течение нескольких минут. Обращение мальчика никак не вписывалось в схему.
Неожиданно Кариссу посетила мысль, и она быстро набрала сообщение для Сандра, не обращая внимания на ночное время: «Ты заметил, что у мальчика тоже светлые волосы? И лицом он отдаленно похож на других жертв. И пусть он совершеннолетний, но выглядит слегка моложе своих пятнадцати. К тому же похитила она его в темноте. Могла принять и за ребенка».
Не успела девушка отправить сообщение, как голову заняла новая идея, которую она поспешила озвучить: «Она обратила его аккуратным укусом, с девочками же у нее вообще не было такой цели. Похитила она его как раз в ту ночь, когда я прострелила ей ногу на площади. То есть, она истекала кровью, пыталась вернуться в убежище, и возможно, парень просто под руку попался».
Карисса сделала долгую нервную затяжку, чтобы унять охватившее ее перевозбуждение. Недавняя тоска по сну в мягкой постели бесследно исчезла — сменилась готовностью проработать хоть всю ночь напролет, а после выйти на дежурство. Сандр ответил спустя несколько минут лаконичным: «Так, и?» Ведьма буквально слышала, как он чеканит короткий вопрос, одним лишь тоном подхлестывая Кариссу думать усерднее и доводить мысль до логического завершения.
«Я думаю, что обращение это еще один этап ее, скажем так, ритуала. Она не стала издеваться над жертвой, чтобы случайно не убить. А сделала она это с парнем, а не девочкой, по случайности. Она ведь действует крайне дезорганизованно. К тому же внешность частично подходила».
«Ты молодец. Гилмор сказала то же самое, — ответил наставник. — Можешь выдохнуть. Дело изъяли из нашего производства».
Брови Кариссы дрогнули. Она не ожидала, что до этого дойдет.
«А кому передали?»
«Пока не знаю. Поспи».
Девушка в последний раз взглянула на полосу деревьев на горизонте, напоминавшую темный лист бумаги, оборванный чьими-то нервно дрожащими пальцами. Пора было возвращаться: она выслушала все, что хотела сообщить мать, в очередной раз убедилась, какой беспорядок представляет из себя магическая власть.
Стоило Кариссе спуститься, как ее тут же окликнула Кендис и позвала на кухню, настойчивым взглядом предлагая устроиться за небольшим столиком в центре комнаты.
Глава 3. С чего начинается путь в ад
Глава Совета стоял в противоположной стороне, непринужденно прислонившись к кухонной тумбе. Он рассматривал серебряный серп, виднеющийся в разбитом окне, из которого в дом врывался холодный воздух.
Вблизи, в теплом свете лампы его глаза оказались болотно-зелеными, темными, с грязным желтоватым оттенком, словно на застоявшийся водоем, покрытый тиной, падали солнечные блики. Очевидно, он обладал более чем скромным магическим потенциалом, и Карисса впадала в легкое недоумение при мысли, почему Советом управляет он, а не сама Кендис.
Торн снова с небольшим промедлением обернулся к девушке, чтобы пытливо изучить черты лица. Наконец оторвавшись от тумб, он одним порывом устроился за столом напротив нее.