Она надолго замолчала.
— Что это значит? — осмелился спросить Кристиан.
— Ты ведь в курсе, что есть три прародителя, три первых вампира?
Мальчик покачал головой, от чего у нее невольно вырвался смешок.
— Чему вас в школах учат?
— Я ходил в школу для ведьм, — еле слышно оправдался он.
Повисла тишина, и хоть она не была такой напряженной и многозначительной, как с другими взрослыми, Кристиан не выдержал и опустил глаза, чувствуя себя обиженным ребенком.
— Есть три вампирские линии, — терпеливо объясняла она. — От Соломона — Первого Создателя, Второй Создательницы Донны и Третьего — Амоса. Это важно, потому что обращенные наследуют от прародителей некоторые... скажем так, черты. Видел тех высокомерных снобов в белых сарафанах? Это соломоновцы. Они считают, что им от Создателя достается сила и самодисциплина, но на самом деле они просто пытаются отхватить кусочек его величия, — она усмехнулась своей мысли и продолжила: — Заносчивые засранцы в черном — это вампиры Донны. Почему-то они решили, что ее черную кожу нужно возводить в культ, — фыркнула она. — Вот у них есть настоящее преимущество: легкий гипноз и подобные способности. Но все, что я тебе сейчас рассказала, относится к обращенным. А у тех, кто рождается, растет и умирает от старости, все иначе. Церковь не просто так называется Церковью Перерождения: это глупое поклонение Создателям — болезнь тех, кто когда-то был человеком. Ну или в исключительных случаях — нечисти, которой повезло не умереть от яда. Как тебе.
Она снова смолкла, назойливым взглядом изучая малейшие неровности на лице мальчика.
— А теперь главное, — продолжила она спустя долгую минуту, — наш с тобой папочка Амос, мягко говоря, конченная мразь, недостойная жизни. Но в Штатах об этом тактично молчат в тряпочку. Здесь даже не знают, какие кошмары он творил в Европе. Почему он до сих пор жив, спросишь ты. Не знаю. Наверное, потому что мир отвратительная помойка, где выживают только крысы с тараканами, — она едко усмехнулась. — Не думай, что я цинична. Просто не хочу тебе врать. Все, что мы получили от Амоса, — чуть более выносливое тело и безмерное желание разрушать, причем кого угодно, окружающих или себя — не так важно, и мы не можем ничего сделать с тягой к насилию. Поверь мне, даже если ты не ощутил этого до сих пор, ты скоро поймешь, о чем речь. Смотри, — она слегка приподняла рукава свитера, обнажая ужасающие шрамы, покрывающие каждый миллиметр некогда нежной кожи. — Я сделала это с собой, потому что иначе бы сделала то же самое с кем-то еще. Поэтому продолжать третью линию запретили. Не очень-то хорошо работают запреты, да? — женщина невесело усмехнулась. — Может, это прозвучит жестоко, но я не хочу подслащивать пилюлю. Тебя никогда не примут. Других обращают в долбанном торжественном обряде на алтаре, там, в церкви. Эти избалованные сволочи обучаются в дорогущей академии Соломона. Или же ходят задрав нос, потому что у них есть метаспособности, — ее голос почти задрожал от бессильной ненависти. — Не знаю, что случилось с тобой, но меня обратили с осушенном колодце на юге Франции, — она слегка опустила высокий воротник, показывая беспорядочные, объемные шрамы от рваных укусов. — И первым делом я расчленила свою и без того полумертвую подругу. Сомневаюсь, что твоя история намного лучше моей. Хотя тебе и правда повезло, — она кивнула на шею мальчика.
Невольно он коснулся двух маленьких шрамов на шее, выступивших за пожелтевшими, уже почти незаметными синяками.
— Прости, — выдохнула вампирша, — мне правда жаль, но... Но твоя история не... не что-то особенное. Мы все такие. Мы все одинаковые. Нас обращают против воли, пытают, насилуют, убивают, а потом... мы либо делаем то же самое, либо терпим это по отношению к себе.
— Почему? — только и спросил Крис, но она поняла его без лишних слов.
— Даже если ты изо всех сил постараешься быть хорошим, рано или поздно чудовище внутри тебя вырвется — и только у вампиров третьей линии бывают такие припадки. Потому что наш прародитель — чудовище. И самое худшее... что со временем ты начинаешь его понимать. Это как... чужие следы в твоей голове. Отпечатки всех вампиров, которые связывают тебя с Амосом. Они становятся частью тебя, и ты ничего не сможешь с ними сделать. Ты будешь хотеть того же, чего хотят они, ты будешь зависеть от страданий и от страха, поэтому лучше заранее выяснить, где безопаснее себя резать и кусать, иначе ты сорвешься и... ну например, убьешь единственного друга.