Дверь отворилась. Раздался тихий звоночек. В кафе вошел коренастый парень в серой кепке и спортивной куртке. Он на ходу бросил заказ тихой девушке за стойкой и подошел к столику. Карисса встала, и они приобнялись.
— Давно не видел такой погоды в городе, — заметил Эдис.
Они устроились друг напротив друга, и воцарилось молчание. Карисса собиралась с мыслями, и парень не мешал ей, внимательно наблюдая за напряженным выражением лица.
— Помнишь мой первый закрытый объект? — наконец подала голос ведьма.
— Ты имеешь в виду твое первое убийство на службе, — поправил Эдис, и девушка с недовольством закатила глаза.
— Убийство — это преступление. А то, что делаем мы, называется исполнением заочного приговора, — ведьма смягчилась. — Мне тогда было очень тяжело... я еще не принимала ингибиторы. Ты был со мной все время, и мне до сих пор кажется, что только благодаря этому я не ушла со службы.
По лицу девушки проскользнула легкая ностальгическая улыбка. Эдис добродушно пожал плечами.
— Ты самый близкий для меня человек, — продолжала Карисса.
Друг польщенно склонил голову, но тут же бросил подозрительный взгляд на ведьму.
— Я же знаю, почему ты меня позвала. Торн уже предупредил, что принял тебя в Совет. К чему ты это вспоминаешь? — Эдис пытался казаться возмущенным, но у него не получалось. — Ты используешь на мне свои тактические приемы?
Карисса рассмеялась.
— Прости, профессиональная деформация. А если серьезно, — она начала открыто сверлить его взглядом, — откуда ты вообще знаешь Торна и какое тебе дело до Совета?
Эдис ждал этого вопроса, но медленно вдохнул, будто до последнего надеялся, что подруга его не задаст, и принялся разглядывать барную стойку.
— Скажем так... — проговорил он медленно, осторожно подбирая слова, — ты можешь считать это тем самым повышением, которое ты уговаривала меня принять. Больше сказать не могу, это что-то вроде... государственной тайны.
Ведьма заметно удивилась.
— Суть в том, что я знаю, как обстоят дела в Совете, и, поверь, тебе делать там нечего, — друг понизил голос и заговорил непривычно быстро. — Это небезопасно. Если Верховный Совет узнает о том, что они творили все эти годы, они не станут разбираться, замешана ты в этом или нет. Они казнят всех, — Карисса нахмурилась. — Понимаешь... как бы это ни было морально оправдано, члены Совета совершают серьезные должностные преступления, и они не смогут вечно оставаться безнаказанными, — Эдис наклонился ближе, а девушка скрестила руки на груди и откинулась на спинку кресла, внимательно всматриваясь в лицо парня. — Эта ваша ведьминская тоталитарная система не зря просуществовала так долго. Она умеет бороться с теми, кто пытается ее подорвать. А тебе стоит сделать неверный шаг... Ты же ведьма, ты должна знать. Верховные за каждую мелочь приговаривают к принудительной эвтаназии, стоит заподозрить политические мотивы, — ведьма не скрывала скепсиса, и потому друг начал бегать глазами по помещению в поисках аргументов, которые бы убедили подругу. — Смотри. В Совет принимают ведьм, уже умеющих колдовать, а учиться боевой магии запрещено. Чувствуешь парадокс? Участники Совета — априори преступники, — после его слов Карисса усмехнулась и начала слушать Эдиса более заинтересованно. — И Советы — это не органы лицензирования, суда и исполнения наказания, несмотря на то, что так кажется на первый взгляд. Это репрессивный орган контроля за теми немногими ведьмами, которые научились боевой магии, несмотря на запрет. Советы созданы не для блага простых ведьм, а чтобы члены этих Советов играли в политические игры и бесполезную иерархию вместо того, чтобы устроить революцию.
Карисса задумалась, уставившись в напольную плитку, на которой отпечатались их мокрые грязные следы. Друг ждал ответа.
— Если они действительно безнаказанно совершают преступления, как ты говоришь, то у меня просто нет права спускать это на тормозах. Я должна в этом разобраться.