Девушка небрежно относилась к себе и своему внешнему виду. Перед выходом из больницы она удосужилась лишь умыться ледяной водой, чтобы заставить весь организм вздрогнуть и прийти в рабочее состояние. Уличный ветер быстро загнал ее в одну из однотипных высоток недалеко от центра городка, где и располагалась эта полутемная студия. Согрев дыханием руки с коротко стриженными ногтями, она потянулась к панели для вызова лифта. Вместо привычного интерфейса пальцы коснулись черного экрана, и ругательства сами вырвались сквозь сжатые зубы: техника ломалась крайне редко, но всегда в самый неподходящий момент, и это выводило девушку из себя. Ей пришлось подняться на десятый этаж по длинным лестничным пролетам, обильно освещенным полосками света на стенах. Три недели в больничной койке сразу дали о себе знать: мышцы свело уже на седьмом этаже. Темные волосы она расчесала, унимая одышку, и завязала в высокий хвост лишь у порога квартиры, после того как подала знак сканеру над дверью со светодиодным «107».
Студия окончательно промерзла, и в окно начало задувать редкие снежинки. Эдис лениво поднялся, чтобы закрыть окно. Карисса отправила окурки и пепел в контейнер для переработки и поставила стакан в очиститель: нужно было избавиться от всех следов их запретного занятия. Невеста Эдиса, с которой девушка предпочитала лишний раз не пересекаться, собиралась вернуться из Миннеаполиса, от родителей, уже через неделю. Он говорил об этом лишь однажды, но Карисса таких вещей не забывала. Ей и так приходилось цепляться за редкие моменты, когда они с другом могли провести время вместе, как в старые добрые времена.
— Кофе? — предложил Эдис. — Или чего покрепче?
— Лучше второе, а то снова не усну.
Пока справа позвякивало стекло, она погружалась в воспоминания, не замечая, как стремительно темнеет небо, и день переходит в ранний вечер.
— Я ведь всадила ей пулю в ногу, — говорила девушка как загипнотизированная, — а она даже не замедлилась. Давно пора привлечь спецотряд... не понимаю, почему наше руководство медлит, — зубы по привычке норовили закусить внутреннюю сторону губ. Голос зазвучал тише, медленнее: — Уже два трупа. Мы не справляемся.
Узор на поверхности стола имитировал лакированное дерево, а в глянце отражалось худое лицо Кариссы со сломанным под переносицей тонким носом. Рядом появился силуэт Эдиса, и о стол стукнули стаканы. Отражение с правильными мягкими чертами покачало головой.
— Может отпуск возьмешь, пока эту Бовио не поймают? — спросил он словно с излишним пренебрежением, что заставило девушку поднять на него удивленный взгляд.
— Издеваешься надо мной? По-твоему, я должна сбегать после того, как мы нашли двух искусанных до смерти девочек? По-твоему, это правильно?
Парень поднял руки в знак капитуляции, пока девушка не завелась окончательно. Он всегда знал, когда с ней спорить не стоит и как ее успокоить в случае, если черта уже пересечена. Карисса относилась к нему как к старшему брату, хоть и родилась на пару лет раньше. Друг умел в нужное время сказать простые и даже очевидные вещи так, что острые углы сглаживались и любые противоречия исчезали. Он стал единственной отдушиной в ее неспокойной жизни, всегда готовый выслушать без осуждения и глупых советов. За годы дружбы ни один секрет Кариссы не покинул стены его студии.
— Я к тому, что у тебя и так проблем хватает. Ты камеры у себя в доме проверила?
Она с недовольством поджала губы. Во время ее пребывания в больнице на окраине города образовалось настоящее скопление зомби. В хаотичном блуждании они сбились в толпу и набрели на ее дом. Предупреждение от службы зачистки ей пришло как раз во время операции, и у девушки не было возможности обнести дом столбами-связками для создания силового поля вокруг. Она действительно смотрела записи с камеры наблюдения на первом этаже: восставшие мертвецы и просто зараженные инфекцией зомби разворотили кухню до неузнаваемости, сумев наткнуться на все, что плохо лежит, и опрокинуть стол со стульями.