Лицо мага омрачилось.
— Посмотри на Совет: остались ты, я, твоя дочь, которая и шагу самостоятельно ступить не может, ясновидящая, у которой не осталось ничего общего с живым мыслящим существом и... Карисса, которая ничерта не понимает, — он вздохнул, чтобы успокоиться. — По поводу общины... Да, у них не осталось сильных лидеров, но их жрица все так же ненавидит нас, и она все так же неадекватна. Нам есть, чего бояться.
— Жрица ненавидит именно тебя, а не Совет, — возразила Кендис. — И с черными ведьмами можно договориться и даже создать союз, если поддержать оборотней, переступить через эго и помириться с общиной. На нас это не повлияет. Мы и так боимся их за что-то наказывать. Дадим полную свободу, какая разница.
— Я встречусь с Алессой и выясню, как обстоят дела, — ответил Доминик, и Карисса заметила, как он в очередной раз сглаживает острые углы, на которые ее мать так старательно его наталкивает. — Теперь к главному. Мы должны поддержать Правителя в восстании.
— Ты в своем уме? — снова вступила ведьма, но уже дежурным тоном, будто и этот разговор происходит в сотый раз.
— В чем проблема? — обратилась Карисса к матери, которая слегка удивилась, только заметив ее присутствие.
— Это не в наших интересах, — пояснила она. — Не в интересах ведьм.
— Тогда почему ты на этом настаиваешь? — обернулась девушка к главе.
— Потому что только благодаря Правителю нас не перебили черные ведьмы восемнадцать лет назад. А у него особое отношение к должникам.
— Разве такие вопросы не должны решаться на федеральном уровне? — спросила Карисса у пустоты где-то за спиной сестры.
— Только если ты хочешь целое море крови и пристальное внимание к нам на всех уровнях, — ответила Кендис, и это был первый вопрос, на котором они с Домиником согласились.
— Ясновидящая показала мне, что перевес на стороне Правителя, — взгляд мага скользнул по черной фигуре на другом конце стола.
Трясущаяся рука старухи потянулась к лицу и утонула в складках вуали. Карисса постаралась не обращать внимание на тот конец стола — ее инстинктивно отталкивала темная фигура.
— Наш выбор очевиден, — подытожил Доминик.
— Наш, — фыркнула Кендис. — Это уже не имеет отношения к Совету. Я закрываю глаза на то, что ты нарушил обещание не использовать Ясновидящую. Но ты, вместо того, чтобы принимать обдуманные решения, полагаешься на "старую дружбу" с Правителем, которая и дружбой-то не является, а результатом многолетних манипуляций, — Карисса поежилась. Голос ее матери, будто тяжелая стальная цепь, брошенная в пустой колодец, разрывал спокойную тишину. — Ты бросил Совет и закрылся в своем разваливающемся замке, чтобы строить из себя страдальца, — чеканила она. — Ты ничего не сделал за три года. Ты повесил все на меня. Бросил меня в одиночку разбираться с нашими общими ошибками. А теперь думаешь, что можешь вернуться как ни в чем не бывало и единолично принимать решения? Если бы ты вовремя подписывал проклятые бумажки, Ася была бы жива. Но ты даже не можешь признаться себе в этом, а расплачиваться приходится всем вокруг. Твоя жена, твои друзья умерли из-за тебя, и то же самое произойдет с твоей дочерью, которую ты додумался использовать как шпиона, и то же произойдет с Советом. А я не желаю в этом участвовать.
Кендис встала со своего места, натягивая вторую перчатку на руку. Маг тоже поднялся на ноги.
— Проклятье! Ты не можешь просто так уйти, наплевав на всех ведьм чертового штата, — возмутился он, проигнорировав все, что она сказала.
— Мы в глубочайшем кризисе, — она прикрыла глаза и заговорила спокойнее. — По твоей вине. И теперь, когда ты вернулся, я прекрасно вижу, что ты не способен с ним справиться.
Карисса не понимала, почему испытывает такую неловкость. Только теперь она поняла, что значит быть «меж двух огней». В голове смешались мысли, и ведьму это раздражало. Ей нужна была какая-то опора, твердая земля под ногами, чтобы быть уверенной в том, что произойдет через минуту. Столько разной информации, столько незнакомых людей и новых стрессовых ситуаций, разрывали голову тысячей вопросов. Карисса оказалась в непредсказуемой обстановке, в незнакомом месте, не в состоянии оценить даже то, насколько опасно ее положение.