Хагари Шианн терпеть не может беспорядок…
От этой мысли Кери не выдерживает и заходится хохотом, переходящим в рыдания…»
…Кери окидывает развороченную комнату взглядом. Морщится. Отмечает, что не ожидала от себя подобного. Вздыхает и идёт в гардеробную. Остаётся надеяться, что там осталось хоть одно уцелевшее платье.
Никогда больше не позволять себе опускаться до подобного! Это отвратительно! Особенно, если вспомнить, какими глазами на всё это смотрела хагари Лайгана…
Кери перебирает валяющиеся тряпки, с сожалением отмечая, что поиск затянется. Какая прелесть! И зачем…
«… Когда дверь отворяется в третий раз, Кери уже не удивляется. Лениво поворачивает голову не звук, всё так же сидя на перепачканном землёй ковре.
— Доброго вечера, Ке… что тут произошло?! — вот уж кого Кери точно не ожидала увидеть, так это жену отца. Ей-то что здесь понадобилось?
— Вы правда считаете вечер добрым, хагари Лайгана? — Кери с трудом поднимается на ноги и отряхивает юбку. Стоять перед мачехой в таком виде неловко. В отличие от матери… от хагари Шианн. — Что привело вас ко мне? — это в первый раз за последний год… о, нет, за два с небольшим года!.. когда хагари Лайгана появляется в этой комнате. Удивительно.
— Я не согласна с решением твоего отца, Керья, — прямо заявляет мачеха.
— Но ваше слово не будет ничего значить, — равнодушно пожимает плечами Кери, про себя удивляясь тому, как тепло становится где-то в глубине души от этих слов. Она что — надеялась на что-то подобное от хагари Лайганы?! Зачем?.. Хороший вопрос. Только вот ответ на него уже не имеет значения, скорее всего. — Отец сделает так, как пожелает хагари Шианн. Иначе и быть не может.
— И всё же мне хотелось бы, чтобы ты это знала, — ровно отвечает мачеха, хотя Кери заметила, как на мгновение её губы дрогнули, пытаясь сложиться в… слова её явно задели. Кери давит в себе голос совести. Нехорошо, конечно, проходиться по болевым точкам этой женщины. Тем более — сейчас. Но сложно удержаться. Да и зачем? — Я была против, когда Вир сказал мне, что ты будешь жить в моём доме.
— И тем не менее сделали всё, чтобы мне было здесь комфортно, — прикрывает глаза Кери. Совесть с удвоенной силой вгрызается в душу. Надо же! Хагари Лайгана умеет заткнуть собеседника единственной фразой. Кери отгоняет от себя воспоминания из детства. Ни к чему они сейчас. Совсем. — И научили всему, что должна знать девушка из высокой семьи. И даже постарались найти мне приличного жениха. — Он, правда, умер, не дотянув до свадьбы, но хагари Лайгана тут не при чём. — Я благодарна вам, хагари.
— Я могу что-нибудь сделать для тебя? Как-то помочь?
— Нет. Я — ничто против хагари Шианн. Всё будет так, как она решила. Всегда было. — И так, как решила хагари Гильетт… пусть и нет никакого желания в это верить. Но почему? Почему бабуля… хагари Гильетт приняла такое решение? Что Кери сделала не так? Не стоит об этом думать. По крайней мере — сейчас. Кери рассматривает кончики пальцев с обломанными ногтями. Видимо, это результат погрома. А она и не заметила!
— Когда твоя мать высказала это предложение, она, покидая комнату, сказала хагу Теннери что-то о том, что так ему будет проще забрать тебя… прости, это всё, что я смогла расслышать, — хагари Лайгана достаёт платок и аккуратно оттирает руки Кери от грязи. Точно так же, как делала это, когда Кери в десятилетнем возрасте приходила домой вся в пыли и грязи — результат исследования города… Воспоминание исчезает, не успев до конца оформиться под натиском смысла сказанного. Кери не может пошевелиться. Куда забрать?! Что вообще происходит?! Как же необходимо сейчас выбраться из комнаты и выяснить всё! Не выйдет. Она чувствует, как магия внутри закручивается узлом, пытаясь выйти за пределы тела, обрести свободу. Кери медленно выдыхает, пытаясь успокоиться. Ещё один приступ ярости совершенно ни к чему.
— Вы очень добры, хагари Лайгана. И… думаю, мне стоит попросить у вас прощения за то, как я себя вела все эти годы.
— На тебя внезапно напало желание раскаяться? — фыркает мачеха, от чего Кери поражённо распахивает глаза. Она и не подозревала, что жена отца может выдать что-то подобное. — Тебе не идёт. Так что не стоит и пытаться. Я… я буду просить Сестёр за тебя, Керья.
— Просите, — соглашается Кери, наблюдая, как мачеха открывает дверь и покидает комнату. Окидывает взглядом учинённый погром и устало вздыхает. Не стоит и надеяться, что удастся заснуть. Слишком много мыслей. Слишком много… всего.
Кери стягивает с себя перепачканное платье и нижнее бельё, заворачивается в чудом уцелевшую простыню и, перешагивая через разбросанные вещи, идёт к подоконнику. Ночь только началась, но…»