Момент единения с миром прерывает движение, замеченное краем глаза. Кери резко оборачивается. И сразу же понимает, что испугалась напрасно — перед ней стоит всего лишь молодой мужчина лет на пять старше её самой. В пропылённой дорожной одежде и с котомкой через плечо — он ничем не отличается от множества других путешественников. И выглядит вполне безобидно, что, впрочем, ещё ничего не значит. Большинство колдунов Ли-Лай тоже с виду невиннейшие создания, что не мешает им быть теми ещё тварями. Ну, так Кери слышала от бабушки. Но в любом случае ясный взгляд серых, слишком светлых для брюнета глаз и широкая улыбка не значат ровным счётом ничего. Но и пугаться пока рано.
— Доброго дня, красивая. Не подскажешь дорогу? А то я, признаться, заплутал. С самой ночи брожу по лесу — только сейчас на опушку вышел.
— А как в лес попал? Он не пускает чужих.
— Это я уже понял. Случайно, наверное, — вздыхает неожиданный собеседник. — Ты, я так понимаю, лесу не чужая? Помоги усталому путнику — укажи дорогу.
— Так она перед тобой, — Кери коротким взмахом указывает на едва заметную тропинку. — Она, конечно, даёт хороший крюк, но зато не соприкасается с полем Печали, хоть и идёт параллельно ему. Выведет тебя прямо к одним из обережных врат. Во время сбора слёз только по ней и можно ходить не опасаясь дурмана. Или, если хочешь, можешь пройти напрямик — через поле.
— Не-е, — мужчина испуганно пятится. — Не нравятся мне эти цветочки.
— Зря. Сейчас они ещё не опасны. Вот в период цветения их аромат будет в буквальном смысле сводить с ума.
— И всё-таки, прекрасная высокородная ведьма, у меня нет желания приближаться к этой красоте, — улыбается путник. И, видя удивление во взгляде Кери, добавляет, — «Параллельно» и «период цветения». Подобные словечки не встречаются в речи простонародья. В некоторых, особо отдалённых селениях, подобное вообще могут счесть за заклинания… да и твои слова про то, что «лес не любит чужих»…
Проговорив это, мужчина бодро зашагал по указанной тропинке прочь от леса. Кери же только и остаётся ругать себя на все лады. И в самом деле. От привычки ввернуть словечко позакавыристее стоит избавляться. По крайней мере, прикидываясь деревенской простушкой — не станет же она отказывать себе в удовольствии выставить дурой аристократочку Таго! Которая, как выясняется, не такая уж и аристократка. Если судить по уровню знаний. Но сейчас про неё думать не хочется — всё-таки лес не то место, где стоит помнить про городскую родню и прочий сброд. Кери прислоняется спиной к стволу сосны, совершенно наплевав на то, что одежда будет запачкана смолой. Куда важнее сейчас сосредоточиться на ворожбе, поскольку будить второй раз лес не очень-то вежливо. Придётся тратить собственные силы — спасибо улыбчивому бродяге!
***
Приглушённый голос жреца теряется под сводами храма, из-за чего приходится прилагать усилия, чтобы его расслышать. И это несмотря на то, что прихожане хранят молчание. Почти все. Льята, кажется, спиной чувствует пронзительный взгляд матушки — будь у неё хоть малейшая возможность добраться сейчас до дочери… Но шептаться с Рийси Льята не прекращает. К счастью, они стоят достаточно далеко от родителей. Следовало бы, наверное, уделить больше внимания тому, что происходит в храме — всё же одаривание не обычный праздник. Но. Не каждый день узнаёшь, что лучшая подруга собирается сбежать из дома! Услышав это, Льята только и могла поначалу ошарашенно моргать.
— Ты понимаешь, что творишь?!
— Не отговаривай меня, Лья. Я всё решила, — Рийси покрепче прижимает к груди атласный мешочек с дарами для Ньон. — Надеюсь, ты не станешь мне мешать.
Льята резко отворачивается, переводя взгляд на жреца, заканчивающего речь, которую, судя по ровному горению пламени в каменных чашах, Ньон приняла благосклонно. Льята выпутывает из складок юбки собственный мешочек для даров. Первыми по давней традиции к алтарю поднимаются господин Дене с женой. После них следуют отец с матушкой, начальник городской стражи и прочие знатные люди старшего поколения. Потом уже приходит очередь младших, а после того, как аристократы отойдут от алтаря, наступит очередь прочих горожан. Льята распускает завязки мешочка, высыпая дары в подставленную чашу — простенький самодельный браслетик из семнадцати (по числу прожитых годов) бусин, крохотную бутылочку с розовым маслом и прядь волос. Отходит в сторону, чудом не попавшись на глаза матушке — как-то не хочется сейчас выслушивать от неё замечания о неподобающем поведении.